Цок

— Уловили, Самуил Моисеевич, уловили, — успокоила его Маша. — Но мне кажется, не стоит торопиться с выводами, и, тем более, паниковать. Давайте вспомним, сколько раз только за последнее десятилетие человек ожидал конца света? И всегда всё, хоть порою и не без жертв, но оборачивалось более или менее благополучно. И дураку ясно, что качать байкальскую воду в Африку — отчаянная глупость и, одновременно, чья-то блажь. В Африке и своих озёр предостаточно. Просто кто-то, как не раз уже бывало, решил на этом мыльном пузыре хорошо подзаработать. Я, например, больше чем уверена, что никакой стройки там не ведётся, а огромные деньги, идущие на наем иностранных рабочих, закупку стройматериалов и техники, оседают в чьих-то бездонных карманах. Вы ведь только слышали об этой чёртовой магистрали из новостей, читали про неё в газетах, а своими глазами кто-нибудь это всё видел?

— Я, Машуля, если ты помнишь, летала на открытие, — подала реплику Карина.

— Тыква, но презентация — это же спектакль! Тебе ль не знать? — воскликнула Маша. — И все твои китайско-африканские командировки — лишь часть спланированной акции. Главные водяные, кем бы они ни были, пудрят всем мозги. И, в первую очередь, они дурачат вас, своих карманных «братьев» и «сестёр». Вот увидишь, вся эта афера скоро лопнет. Ох, чувствую, много тогда голов полетит. В том числе и Вадькина.

— Ну, не знаю, — покачал головой Кац. — Может ты, Мария, и права, но мне отчего-то кажется, что сейчас всё по-настоящему. Допустим, что стройка действительно липовая, но как ты объяснишь питьевую воду в некогда грязнющем ленинградском канале? А начавшееся опреснение Мёртвого моря? Акул, разгуливающих по канарским пляжам и форель в Неве? Тех же налимов, что плещутся в маркизовой луже?

Маша не нашлась, что ответить и только пожала плечами.

— Вот то-то и оно, — тяжело вздохнул голландец. — Давайте-ка лучше переменим тему, а то наша дружеская вечеринка грозит превратиться в поминки по здравомыслию.

— Давайте, — радостно поддержала партнёра Карина. — А то я с вами чуть со скуки не сдохла. Машка, ты сказала Андрюхе «да»?

Андрей перестал жевать и с любопытством уставился на хозяйку дома, потом перевёл взгляд на Машу. Та покраснела и смущенно опустила глаза.

— Вот ведь ворона, — засмеялась Тыква. — Говори немедленно, а то в сарай спать пойдёшь.

— И по какому поводу у нас разборочка? — влез с вопросом впервые улыбнувшийся за весь вечер Самуил Моисеевич. — А-а! Я, кажется, понимаю.

— Да, — прошептала Маша.

— Не слышу! — взревела Тыква.

— Андрей, — Маша оторвала глаза от тарелки и повернулась к теперь уже не потенциальному, а просто жениху. — Я говорю тебе — да.

Теперь покраснел парень. Перевёл взгляд на потолок и невпопад ответил:

— Спасибо.

— Да не за что! — рассмеялась Маша.

* * *

Обитатели одной из петербургских ночлежек стекались к месту своего обитания. Каждый нёс с собой пачку обычной поваренной соли. А то и две или даже больше. Все недоумевали, зачем понадобилось столько «белой смерти» Антон Николаичу? Но просьбы старика всегда выполнялись беспрекословно, словно те были приказами.

Тем временем сам «Антон Николаич» незаметно выскользнул из-за двери ветхого сарайчика на Новодевичьем кладбище, скрывающей тайный вход в Лиговские катакомбы, и сейчас бодрой походкой вышагивал в своих неизменных валенках о блестящих галошах по Московскому проспекту в сторону Обводного канала. За спиной болтался в такт ходьбе всё тот же огромный перештопанный рюкзак, до отказу набитый деревянными чашками грубой работы. Если бы кто-то из немногочисленных в сей поздний час прохожих не шарахнулся от старого бомжа в сторону, а, преодолев брезгливость, взглянул тому в глаза, он бы, наверное, понял — никакой это не бездомный. И он — этот тщательно маскирующийся тип — однозначно замыслил нечто грандиозное.

Да, ангел-содержатель (в переводе на общечеловеческий — домовой) был полон сегодня такой решимости, какой не исполнялся, должно быть, со времён созидания и заселения Перекрёстка Третьей Вечности. Но Бывший также прекрасно отдавал себе отчёт в том, что после обращения мудрейшего Ваиру в тики и похорон его окаменелого праха на острове-погосте Тики Оа, здесь, на Земле, на сильного союзника расчитывать не приходится. Посему готовился к встрече с Ферериусом в гордом одиночестве.

Сейчас скромный содержатель А.Н. вновь ощущал себя могущественным серафимом Атонием, отцом Великого Египта и великой же, но безвременно канувшей в чёрные воды леты Атлантиды, покровителем зелёного Вавилона и золотого Рима. Основателем самой Вечности. Третьей и, на сегодняшний день, последней. На этот раз Бывший не посвятил в свои замыслы никого. Ни старого болтуна Люпио, у которого он наиподлейшим образом стащил все получудесные граали, ни романтичного книгочея Предо, умницы, но слабака, как все хранители его класса.

А.Н.Бывший вышел на тропу войны. Своей войны. И вовсе не желал того, чтобы в случае собственного поражения пострадал кто-то из дорогих ему существ. Нет. Ни к Всевышнему, ни к Повелителю он тоже не обратился. А ведь думал об этом. Думал…