Цок

— Пошли, — согласилась Маша и кинула недокуренную сигарету с балкона.

— Пепельница для кого? — возмутилась Карина, проводив взглядом огонек. — Пожар мне устроить хочешь?

— Извини, — шмыгнула носом Маша и театрально захлопала ресницами. — Я больше не буду.

— Смотри у меня, цыпа! — погрозила пальцем Тыква. — Будешь экологию мне разрушать, всю оставшуюся жизнь в Андрюхином ржавом ведре проведёшь.

— Договорились, — улыбнулась Маша, и, чмокнув Карину в щёку, пошла в гостевую спальню.

— Спокойной ночи! — крикнула вдогонку хозяйка.

— Спасибо. И тебе! — ответила гостья, прикрывая за собой дверь…

* * *

Сегодня фейерверков не было. На вершине единственной горы, возвышающейся над чёрным сейчас лесом, застыла полная луна. Большая и оранжевая. Пиа Пи'а спал.

Хозяин белой хижины, до того развалившийся в ротанговом кресле, увидел приближающуюся Машу. Поднялся на ноги и приветливо помахал рукой.

— Здравствуйте, Мари, — приветствовал он, когда та подошла чуть не вплотную. — Почему-то я знал, что вы явитесь ко мне именно сегодня.

— Добрый вечер, Поль, — улыбнувшись, ответила Маша. — Вы никогда не изменяете своим привычкам? Провожаете вечернюю зарю?

— Уже проводил, Мари. Зато встретил… — Гоген нежно обнял девушку за плечи и чуть прикоснулся губами к её макушке. — Сегодня вы мне нравитесь гораздо больше. Эта раскованная походка… Блеск в глазах… Откуда он? Впрочем, можете не отвечать. Я пока ещё не разучился чувствовать.

— Неужели? — обескуражено пробормотала Маша и осторожно высвободилась из его рук. — Но тогда как вы объясните, Поль, ваши слова о нашей любви? Те, что вы произнесли во время прошлой встречи?

— Простите меня великодушно, — склонил голову художник. — Просто вы до дрожи напоминаете мне ту, которую я любил всем сердцем… И потерял. Вы похожи, нет слов, но всё ж такие разные… Глаза. Ваши глаза, Мари, с глубиной, как океан. А её… Впрочем, не важно. И потом, имя. Её звали…

— Ваиру Мати? — перебила Маша, усаживаясь в кресло без приглашения. — Но вы предпочитали другое имя. Мари. Верно?

— Верно, — кивнул Гоген, но тут же опустился в соседнее кресло и расхохотался. — Предо! Ну конечно, вам рассказал Предо.

— И вовсе нет, — покачала головой Маша. — Просто я видела её портрет. Написанный вами, Поль. Он у меня… То есть, у неё дома.

Да, она произвела впечатление. Гоген сейчас настолько разволновался, что у него задрожали руки, а взгляд убежал прочь. Куда?

— У вас… У неё дома есть тот портрет? — надтреснутым голосом переспросил он.

— Да, Поль, — кивнула Маша. — Есть. Но, если позволите…

— Да, да, конечно. Любые вопросы! — не дал договорить художник.

— Он касается… — начала Маша, однако её снова перебили:

— Тех ваших смешных рисунков. Я понял. Вот вам мой совет, Мари. Перестаньте заниматься глупостями. Займитесь живописью. Руку вы набили прекрасно, идей тоже не занимать. Но главное — это талант. Я вижу его, поверьте.

— Спасибо, Поль, — смутилась Маша. — Но я вообще-то хотела спросить о другом.

— О чём же? — теперь удивился сам Гоген.

— О том, почему вы живёте здесь в полном одиночестве? Ведь та, которую вы до сих пор любите, ждёт с вами встречи. Знаю это точно. Отчего, Поль? — говорила Маша, стараясь выражаться как можно более деликатно.

Художник некоторое время сидел молча, глядя вдаль. Наконец, откликнулся:

— Не стану выпытывать, откуда вам это известно, Мари… Но мне кажется, что вы…

Гоген вдруг резко повернулся к Маше.

— Конечно же, вы правы, Мари! — воскликнул он. — Ох, какой я дурак! Ей же надо сообщить, что я здесь. На Пиа Пи'а. Откуда она знает, Боже? Но… как мне это сделать?

— Попробуйте через сон, — пожала плечами Маша. — В мои же сны вы являетесь. Почему бы не попробовать проникнуть к ней?

Гоген негромко рассмеялся. Подняв с песка маленький плоский камушек, с силой швырнул его в сторону океана. Тот не долетел, взорвав берег пыльным фонтанчиком.

— Я сказала что-то не то? — не поняла Маша.

— Извините, Мари, — всё ещё улыбался Гоген. — С вами всё гораздо проще. У нас на двоих один хранитель. Ваиру Мати — дикарка, не признающая традиций нашей цивилизации… Нет, есть одна мысль. Зреет…

— Какая ж? — спросила Маша.

— Видите ли, Мари, — проговорил Гоген. — Когда вы сказали, что я здесь в полном одиночестве, то были не правы. То есть, не совсем… Меня окружают удивительные существа. Они вроде тех же ангелов, только крылья… Чёрные, как варёная смола. Как уголь… С одним, кстати, я неплохо лажу. И кажется мне… Нет. Проще всё. Надо с ним посоветоваться. Так?

— Почему бы и нет? — пожала плечами Маша. — Где его можно отыскать?

— Достаточно позвать. Хотите? — неожиданно спросил Гоген и, не дожидаясь ответа, оглушительно свистнул.

Сначала Маша ничего не увидела, но, проследив за взглядом собеседника, поймала взглядом приближающуюся точку. На фоне луны. Точка сперва превратилась в подвижную кляксу, потом… в птицу? И, наконец, на берег приземлился высокий стройный юноша с крыльями. Очень красивый. Ангел? Как и Предо? Но крыла… Почему они чёрные?

— Здравствуй, Иуру, — поднялся ему навстречу Гоген. — Рад тебя видеть.