Цок

— Привет. Я услышал твой зов, — проговорил ангел чистым голосом. Но очень низким, почти басом. — Что-то случилось?

— Нет. Пока нет. Но я хотел бы… — начал Поль, однако Иуру поднёс палец к губам.

— Понял тебя… Ни слова больше, — прошептал он. — У нас же табу. Ты знаешь. Но повод прекрасен. Я оценил. И благодарю тебя за доверие.

Иуру взглянул на Машу, и его лик озарил неземной свет. Весело подмигнув ей, заговорщическим тоном прошептал:

— Не волнуйтесь более. Сделаю всё, как пожелаете. Единственное, о чём попрошу — никому ни слова. Берите необходимое и пойдёмте.

— А что нам необходимо? — растерялась Маша.

— Я знаю, — улыбнулся Поль. — То есть… Скажем, догадываюсь.

И скрылся в хижине. Минуту спустя вышел наружу, держа в руке небольшую корзину.

— Мы готовы, — сказал он. Потом посмотрел на Машу. — Готовы?

— Полагаю, да, — кивнула та.

— Потише, люди, — попросил Иуру. — Вы ж знаете, какой слух у моих родичей. Идём?

И первым пошёл в сторону леса.

Когда их скрыла густая листва настолько, что полоска берега не просматривалась, Иуру встал, как вкопанный. Но мгновение спустя обернулся.

— Дальше углубляться в джунгли нужды нет. Начинаем?

— Да, — в один голос ответили Маша и Поль.

— Отлично, — кивнул чернокрылый. — Но предупреждаю, что кой-кого придётся здорово побеспокоить. Впрочем, не пугайтесь.

Иуру склонился к самой земле и ухватился за край невидимого занавеса. Все мышцы его напряглись, зубы заскрежетали… И от усилий этих вверх пошло нечто, открывая взорам человеческих душ другое… нечто.

Маша содрогнулась. И в ужасе прижалась к плечу Поля…

* * *

Терпилов проснулся среди ночи. Но не от боли или сушняка. И не от накатившей было тошноты. От страха. Ему отчётливо привиделось, что какое-то трёхголовое крылатое чудовище рвёт ему мозг, лезет в подсознание и, раздвигая извилины серого вещества, просачивается в самую суть натуры. В такие глубины души, что меняется ощущение реальности. Меняется всё… И снаружи, и внутри.

Пытаясь перебороть сковавший члены ужас, Вадим трясущейся рукой потянулся к выключателю и смахнул со столика что-то твёрдое и холодное. И, судя по звуку падения, тяжёлое.

Выключателя на месте не оказалось. Как, впрочем, и самого торшера. Зато рука нащупала шершавую коробку. Спички? Каминные? Но откуда они взялись?

Чиркнув по шершавой грани коробки, Вадим в неярком свете затрепетавшего пламени разглядел валяющийся на грубом деревянном полу старинный керосиновый фонарь. Не без труда подняв его, дрожащими пальцами снял стеклянный кожух, зажёг новую спичку и запалил фитиль. Вернув стекло на место, собрал последние силы и поднялся на ноги. Осмотрелся.

Совсем рядом, справа, на уголке прибитой к стене незнакомой деревянной полочки с парой старинных переплётов, увидел медную плашку с гравировкой. Поднёс фонарь ближе. Прочёл.

«Тов-во Сокстъ и Сынъ. „Гермесъ“. Инв. Но 143/1916. Кап. Тулинъ А. А.»

И вдруг почувствовал, как пол уходит из-под ног. Нет, не от переизбытка в крови алкоголя. Голова была чистой, словно неделю и не пил… Качнуло саму комнату…

Комнату??? Чёрт!

С белых, крашеного металла стен на него из тонких дубовых рам укоризненно смотрели двое. Оба в дореволюционной, и, судя по кокардам с якорями, морской форме. Один был красив, но далеко не молод. Второй…

Вторым был он сам.

Глава двадцать четвёртая Кому ты небезразлична…

Перед ними открылся мир неведомый и жуткий.

Меж нависающих с обеих сторон над головами красно-белых и колеблющихся, словно желе, стен вела вдаль подсвеченная снизу тропинка. По плавно изогнутым разнотолстым полупрозрачным трубам, выходивших из одних глубоких расщелин и прячущихся в другие, безостановочно циркулировала жидкость. Все оттенки красного. От тёмно-розового до коричнево-чёрного.

— Что же вы застыли? Идите, — подтолкнул их Иуру. — Я, наверное, слишком молод, чтобы знать, как доставить вас на место иным способом. Ну? Смелее!

— Но что это за… местность такая? — повернувшись к нему, спросила Маша. — Что нас здесь может ожидать?

— Как бы вам сказать? — на секунду замялся чернокрылый. — Скажем, это глубинная часть натуры. Единой, но разнесённой во времени… Даже не знаю, как и объяснить-то более доступно… В общем, что-то типа бессмертного разума. Объединённое человеческое подсознание ныне живущего во плоти и одновременно оставшегося лишь в воспоминаниях. Вы про вечное путешествие души слышали? Есть такие люди — индусы, так они издревле зовут его, кажется, последовательной реинкарнацией. Или как-то так.

— А! Это, кажется… — заговорил Гоген, но Иуру его тут же перебил.

Похоже, чернокрылый неплохо читал мысли, при этом вовсе не пытался скрыть свои навыки. Ни капельки не стеснялся.

— Всё правильно, — кивнул он. — Но пожалейте меня, пожалуйста. Ступайте уже. Думаете, держать душу раскрытой — лёгкая и приятная работа? Когда я подниму занавес во второй раз, пошлю за вами птицу. Вы её узнаете. Как увидите, немедленно возвращайтесь. Иначе останетесь здесь.

— Останемся здесь? — не поверила Маша.