Цок

Приют, обычно пустовавший в это время суток, сегодня кишел вусмерть пьяными бездомными. Самые крепкие пока ещё держались на ногах. Одни громко, но нескладно распевали застольные песни или барабанили грязными кулаками по загаженному столу и лицам оппонентов. Остальные дрыхли в разных позах и в тех местах, куда уложило их настигшее беспамятство.

Да, пробраться к уголку содержателя и никого не потревожить оказалось задачей не из лёгких.

Сидевший на смятой, но не расправленной постели Бывшего плюгавенький мужичонка посмотрел на прилично одетого Предо с угрюмой тоской, но голос всё же подал:

— Ты к Николаичу?

Предо кивнул.

— А он сегодня не ночевал. Вот! — дядька поднял руку с предметом, который хранитель тотчас узнал. — Подарил нам вчера волшебные стопари, заставил нагрузить самосвал солью и куда-то на нём укатил. На ночь глядя.

— Во сколько? — спросил Предо, стараясь не показывать волнения.

— Ты что, туг на ухо? Я ж сказал — на ночь глядя, — повторил мужик. — Часов, господин хороший, у нас тут не водится. Шёл бы отседова, а то вирус какой подхватишь… Мы ж… того… скоты грязные. Приличные люди нас… нами… это… стесняются.

— Ничего, — произнёс Предо. — Я не стесняюсь. И вирусов не боюсь. С вашим Николаичем мы давно дружим. Послушайте-ка, любезный…

— Н-н-да? — поднял мутные глаза мужик.

— С Антон Николаичем произошла беда. Похоже, он погиб.

— Х-х-то? Николаич? — рассмеялся пьяный. — Да ты гонишь, кучерявый! Николаич, если хочешь знать, ангел! А оне, между прочим, не сгиба… не погибаются. Сечёшь?

Мужик положил грааль на кровать и, прищурившись, пристально посмотрел на Предо.

— Э-э, брат, — вымолвил он через несколько секунд, — да ты тоже, я смотрю, не из наших.

— Не из каких ваших? — не понял Предо. — Не из бомжей что ль?

— Да ну тебя… Не из человеческих, — пояснил мужик. — У людей крылья не растут. А у тя, как у Николаича. Только два, а не шесть. Слышь, так ты этот? Педро?

— Предо, — поправил ошарашенный хранитель. — А вы что, видите крыла?

— Кто — мы? — переспросил пьяный. — А, ну да. Только ты тсс… Никому не говори, а то в дурдом заберут. Ладно? Эээ… Тут Николаич тебе… вам, Педро, вот это просил… передать. Если только вы… ты — в натуре, Педро. Он так и сказал: Отдай, Михалыч, другу Педре. Ты его, брат Михалыч, легко узнаешь… Интеллигентный. В шляпе… Вот я и вижу, что ты… вы в шляпе. В интеллигентной… На!

Мужик, вытащивший во время сбивчивого своего монолога из нагрудного кармана порванной рубахи листок, сложенный вчетверо, протянул его трясущейся рукой ангелу.

Принимая записку, Предо лишь коснулся руки пьяного, и тот мгновенно протрезвел. Сначала Михалыч с неподдельным удивлением огляделся по сторонам, потом хриплым надтреснутым голосом произнёс:

— Где это я?

— Как где? В ночлежке, — ответил Предо, разворачивая послание.

— А что я тут делаю? — задал второй вопрос Михалыч.

— Живёте вы тут, — с улыбкой посмотрел на него хранитель.

— Я тут что делаю? Живу? Да вы, гражданин, с издеваетесь, — презрительно отозвался мужчина, встал с койки и, осторожно переступая через валяющиеся в проходах похрапывающие тела, двинулся к выходу. — У меня, уважаемый, семья в Астрахани. И работа, между прочим, хорошая… Живу я тут! И это он мне говорит, шутник. Я, может, к приятелю забежал на минуточку. К Антон Николаичу. Жаль только, не застал…

Мужчина дойдя до двери, вдруг нерешительно остановился и повернулся к Предо, до сих пор находившемуся в личном уголке содержателя.

— Эй! — позвал мужик.

— Да? — поднял голову Предо, оторвав взгляд от письма.

— Вы б, гражданин, не знаю как вас по отчеству, посоветовали что, а? Я сюда, в Петербург, в командировку приехал, а меня на вокзале какие-то жулики обули. Ещё и по башке тюкнули…

— И давно это случилось? — заинтересовался Предо.

— Дык, нет. В апреле. Вот, смотрите, — мужик так же осторожно вернулся к хранителю и, достав из кармана засаленных брюк грязный полиэтиленовый пакет, вынул ветхую бумагу.

Ба! Командировочное удостоверение.

Предо пристально вгляделся в слова и аж присвистнул.

— Павел Михайлович Странник… ага… повышение квалификации… место… рыбокомбинат… 17 апреля 1998 года?

— Да, точно! — радостно подтвердил мужчина.

— Посидите-ка здесь, пожалуйста, — попросил его хранитель. — Подождите меня. Я выйду. Буквально на пять минут.

Не до конца ещё очнувшийся Странник в нерешительности уселся на койку содержателя и ещё раз удивлённо осмотрелся по сторонам. Предо, который теперь точно знал, что делать, выбрался в пустынный дворик и, вложив пальцы в рот, резко выдохнул, выдав вместо обычного свиста соловьиную трель, только очень громкую. Пред ним немедленно вырос заспанный хранитель третьего класса. Рыжий, щекастый, одетый в мятые фланелевые штаны и фланелевую ж ковбойку без двух пуговиц на выпирающем животе.

— Представьтесь, хранитель, — негромко, но твёрдо потребовал Предо.

— Хорто, — сладко зевая, ответил разбуженный. — Бронзовый класс.