Цвет греха: Алый

Не ради праздного любопытства. Я обязана доказать не только себе, но и сидящему рядом, что это всё – сплошная огромная ошибка, что он заблуждается, и совсем не должен творить все эти жуткие вещи, тем более, клеветать на моего отца.

Вот только…

– Семнадцать лет назад. Двадцать восьмого января.

Не ответ. Ещё один удар под дых для меня. Вышибающий кислород из моих лёгких. Безжалостно забирающий возможность свободно вдохнуть заново. Ведь Кай не просто временной промежуток называет. Ту самую дату, когда умерла моя мама.

Совпадение?

Почему-то так уже не кажется.

– Это всё какая-то ошибка, не может этого быть… – произношу ошарашенно.

На мужских губах расцветает презрительная ухмылка. Я же вспоминаю кое-что иное. То, как меня вообще угораздило с ним изначально познакомиться.

Ещё одно совпадение?

Издёвка судьбы…

Или нелепое стечение обстоятельств?

Нет…

Я встречаю Кая по пути в доки, где располагается офис отца. Никакого совпадения или злого рока судьбы тут вовсе нет. Зато есть долбанная закономерность причины и следствия.

Так или иначе, всё равно бы познакомились…

Тем временем на мои слова водитель ударяет по тормозам. Внедорожник встаёт колом прямо посреди дороги. Но не успеваю я испугаться одного столь резкого манёвра, как следует ещё и другой.

– Ошибка? – язвительно отзывается Кай, обхватывая ладонью мои скулы, сдавливая на грани с болью. – Ты, мать твою, назвала убийство моих родителей – херовой ошибкой? – уточняет вкрадчивым зловещим тоном, потянув на себя.

Едва не падаю. На него. Удерживаю равновесие благодаря тому, что успеваю выставить перед собой руку, которая теперь упирается в мужское плечо. Последнее спокойствия тоже не добавляет, ведь в таком положении особенно остро ощущается, насколько же силён и зол находящийся напротив, словно к раскалённому камню прикасаюсь, не к живому человеку. Дышит тяжело и шумно. Смотрит с таким гневом, будто не кто-то там в прошлом, это всё я сама совершаю, в том числе и мать его жизни лишаю, прямо здесь и сейчас.

– Я говорю о том, что это не может быть мой отец. Ты заблуждается, – произношу тихо, борясь с желанием отодвинуться назад и освободиться от чужой хватки. – Он не мог такое сделать. Это всё… – не договариваю.

Его пальцы давят на челюсть слишком сильно. На этот раз мне в самом деле больно. А бороться со взбешённым мужчиной, который превышает мои физические данные раза в два или три – полнейшая глупость. На ночной дороге кроме нас с ним нет никого.

– Мог. Сделал. Доказано. Смирись. И заткнись, – чеканит, разделяя зловещими паузами, Кай. – Или я сам тебя заткну, – не просто отпускает, отталкивает, от чего я вжимаюсь спиной между дверцей и боковым краем сиденья.

Идея призвать его к благоразумию терпит крах. Обидные слова ранят гораздо глубже, нежели я должна воспринимать. В самом деле замолкаю, размышляя над заново открывшимися фактами, которые сверлят мой мозг, похлеще раскалённого сверла, и я глотаю всю свою обиду, запихивая её как можно глубже, в закрома разума. Машина снова трогается с места. Едем мы в сторону центра. Не так уж и долго. А останавливаемся зачем-то у аптеки. Водитель выходит, так и не проронив ни слова. Оставляет меня внутри запертого салона, так что слабо вспыхнувшая идея свалить от бешеного мужика тоже летит к чертям.

Да и…

Всё равно ж найдёт.

Если всё в самом деле обстоит так, как он говорит…

Есть ли у меня хоть шанс?

Напрашивающийся ответ даже самой себе озвучивать не хочется, словно если хотя бы подумаю, станет реальностью. Далеко не самой радужной и позитивной. Вероятнее, ещё хуже, чем уже существует.

Но…

– Зачем я тебе? – озвучиваю, едва Кай возвращается обратно, открыв дверцу с моей стороны, швырнув в меня два аптечных пакета. – Зачем ты меня увёз? Что ты собираешься делать? Собираешься в очередной раз насолить моему отцу? На этот раз с моей помощью, да? Не выйдет. Я не стану играть в твои садистские игры, даже не рассчитывай. Не знаю, на что ты надеешься, но это всё какое-то сплошное сумасшествие, – осознаю, что мой словесный поток куда обильнее, нежели я рассчитываю изначально, поэтому делаю над собой усилие и быстренько закругляюсь: – Ты ведь не серьёзно это всё, да?

Не могу не спросить. Особенно последнее. Даже если услышать правду будет пострашнее многого другого, что могло бы случиться в моей жизни. Хотя неспроста говорят, порой, неведение – благо. Внутри по-прежнему какой-то особенно идиотской части меня теплится жалкая надежда на то, что происходящее вокруг – лишь дурной сон, срочно нужно проснуться, и тогда всё закончится.

Ага, как же…

Вот и по части содержимого его покупок происходит то же самое. Внутри первого же раскрывшегося в кратком полёте пакета такое количество и разнообразие средств контрацепции, что, сдаётся, озвучивать вслух то, что он собирается со мной делать и зачем забрал – уже не обязательно, всё-таки я не настолько недогадливая. А помимо этого ещё и мазь. Восстанавливающая. От синяков и ушибов. А также смазка. И последние два пункта из общего списка имеющегося меня действительно пугают. Как и последующее холодное и безразличное: