Цвет греха: Алый

– Надеюсь, сосёшь ты столь же виртуозно, как болтаешь.

Если и нахожусь с подходящим ответом на такое откровенное хамство, всё равно не озвучиваю. Язык будто к нёбу прилипает, а в горле позорно пересыхает, стоит ему придвинуться ко мне ближе и взять за руку. Вопреки всем закономерным ожиданиям, аккуратно, почти бережно. Сперва разворачивает мою ладонь внутренней стороной вверх, затем открывает другой прихваченный из аптеки пакет. Там – дезинфицирующий раствор и стерильные салфетки, которыми он… обрабатывает мои руки. Сперва левую. Затем правую. Да с такой хмурой сосредоточенностью, словно это нечто важное и необходимое, нельзя напортачить. В первые мгновения я даже теряюсь от такого своеобразного проявления заботы. Хотя в последующие собственный разум услужливо подсовывает ехидную подсказку: “Это чтоб будущий отсос случился в надлежащем качестве, а не потому, что ему не всё равно, что с тобой будет”.

Вот и стараюсь думать о чём угодно, но только не о происходящем. Хотя мысли то и дело предательски соскальзывают к тому, как же горячо и ярко ощущается каждое его новое прикосновение. И особенно остро, когда чужие ладони отпускают мои, но лишь затем, чтобы обхватить за бёдра, одним уверенным рывком разворачивая в направлении мужчины.

Ох ты ж!

Вырвавшийся следом мой выдох – слишком шумный, не остаётся незамеченным. Кай так и не отпускает. Наоборот, его пальцы лишь сильнее впиваются. А поднятый на меня тёмный взор будто и вовсе мне в голову забирается, столь пристально и дотошно смотрит, будто отпечаток в моих мозгах оставить собирается. Ощущение возникшего напряжения буквально зашкаливает. Как назло, я не могу придумать ровным счётом ничего, что помогло бы с этим справиться. Вот и:

– Дальше я могу сама, – единственное, с чем нахожусь.

И тут же прикусываю себе язык. Ведь если все его манипуляции призваны к тому, чтобы стереть следы моего недавнего падения, когда я вываливаюсь из машины во дворе своего дома, тогда, должно быть, ему стоит сосредоточиться на ссадинах в районе моих колен, а не продолжать пристально смотреть на меня. И уж точно в таком случае его ладони не должны плавно двигаться вдоль моих бёдер всё выше и выше, замирая всего на секунду у края подола платья, прежде чем забраться под него.

Весь кислород враз в моих лёгких заканчивается…

Я так и не шевелюсь. Ни звука из себя не могу выдавить. Ни вдохнуть. Ни выдохнуть. Слишком обжигающе горячо чувствуется исходящий от него жар, просачивающийся мне под кожу.

Все остатки мозгов в один момент выжигает…

И да, я правда дурная.

Иначе почему не сопротивляюсь?

Ведь это всё совершенно неправильно. Я должна оттолкнуть его, напомнить о том, что он ещё совсем недавно сотворил и теперь невозможно ничего подобного между нами. По крайней мере, не с моего согласия. Должна, да. Но на деле – всё ещё молчу, почти таю и плавлюсь от одной только мысли о том, насколько он близко, с замиранием сердца ожидая того, что будет вскоре.

А он…

– Дальше ты сама можешь только попросить меня, чтобы я натянул тебя на свой член, – шепчет мне на ухо тихим и вкрадчивым полушёпотом Кай, задевая губами скулу. – Всё остальное – только если я захочу, поняла?

Если бы меня засунули в ледяную прорубь, я бы сообразила быстрее. Но даже после того, как он отстраняется, оставленный после прикосновений жар никак не покидает мою дурную голову. Мне требуется не менее минуты, чтобы в самом деле осмыслить истинный посыл и суть сказанного. За это время он успевает закрыть дверцу с моей стороны, обойти машину и заново устроиться за рулём, а после выворачивает на дорогу, продолжая движение.

Что сказать…

Шах и мат тебе, Эва.

Пора взрослеть…

Оставшийся путь – совсем короткий. Несмотря на сказанное Каем, в самом деле самостоятельно справляюсь с обработкой собственных колен, благодаря оставленным им салфеткам и раствору. Это немного, но всё же помогает отвлечься от горьких мыслей. А к тому времени, как заканчиваю, внедорожник припаркован на стоянке около элитной новостройки почти в самом центре города. Той самой новостройке, где я уже бываю однажды. Мои ноги меня не слушаются. Как и руки. Немеют будто. Пальцы дрожат. Да и всю меня трясёт. Вероятно, давно. Но я лишь сейчас сосредотачиваюсь на подобном. Словно он меня не к себе домой привозит, а в какую-нибудь глухомань, где меня ждут кандалы и цепи в тёмном подвале – ори сколько угодно под пытками, никто не услышит и не придёт. Мужчина выбирается наружу первым, стремительно обходит машину со стороны капота. Жду, что если не буду расторопной, просто вытащит, не даст мне время и возможность сделать всё самой, а потом опять поволочит за собой, как на буксире, в то время, как я сама больше и больше буду соблазняться возможностью заорать во весь голос и позвать на помощь, ведь становится по-настоящему страшно остаться с ним снова наедине. Какая расправа за это меня ждёт, представить жутко.

Но нет…