Цвет надежды

– Никогда, – говорит Эффи. – Мы не могли пойти против желания Сэнди втихую. Но мы действительно чувствовали, что пришло время действовать. Поэтому мы основали Цветную Лигу.

– Что это?

Пожилая волшебница выглядела довольно удивлённой.

– Ты никогда не слышала о ней? Боже, он молодец, что скрыл это от тебя. Я полагаю, Цветную Лигу можно назвать Движением сопротивления. Всё начиналось с малого, но теперь у нас есть люди по всему Доминиону, они полны решимости дать Императору понять, что мы не забыли о цвете, что мы никогда не забудем о нём и что однажды мы найдём способ вернуть его.

– Получается, Сэнди знает о Цветной Лиге? – переспросила впечатлённая Хоуп.

– Надеюсь, – хихикает Эффи. – Он состоит в Лиге!

Хоуп моргает.

– Правда?

– Да. Но я позволю ему рассказать тебе обо всём как-нибудь в другой раз. Не спорь, душенька! Как я уже говорила, истории Сэнди стоит рассказывать только ему самому.

Она внезапно замолкает, и её старые глаза задерживаются на руках Хоуп.

Хоуп смотрит вниз и ахает. Кончики её пальцев начинают светиться насыщенными коричневыми тонами, и цвет распространяется, тёплый и покалывающий, вверх по пальцам и в ладони.

– Простите, – говорит она, хватаясь за своё зелье, но Эффи поднимает палец.

– Нет. Не делай этого, душенька. Хотя бы раз, вместо того чтобы бояться того, кто ты есть, и прятаться, я хочу, чтобы ты выпустила это наружу, показала миру, кто ты на самом деле. Это будет полезно для тебя.

Хоуп качает головой.

– Не знаю, могу ли я.

– Конечно, можешь. Закрой глаза. Почувствуй это. Прими. Поприветствуй. Сделай счастливой одну грустную старую женщину, душенька. Я так давно не видела красок, разве что в маленьких бутылочках.

Как Хоуп может отказать в такой просьбе? Совсем не уверенная в том, что делает, она закрывает глаза, чувствует тепло цвета на своих руках и впервые в жизни думает: «Всё в порядке. Это то, кем я должна быть».

Тепло разливается по ней, по рукам и телу, по голове, ступням и пальцам ног, и когда она слышит резкий вдох, то открывает глаза и видит…

Цвет.

Цвет везде, раскрасил почти всю внутреннюю часть кибитки! Он растекается по тёмно-коричневому деревянному полу и поднимается по книжным шкафам, по корешкам книг, золотым, красным, синим и зелёным. Оливер крепко спит у тёплого оранжево-красного пламени дровяной печи, и она впервые видит, что его шерсть не просто чёрная, а с тёмно-коричневыми прожилками. А там, в кресле напротив, сидит Эффи, уставившись на свои руки, которые теперь стали розовато-белыми, её ярко-голубые глаза полны слёз.

– Спасибо тебе, – шепчет она. – Ох, спасибо тебе, Хоуп. – Она долго оглядывается по сторонам, на её лице написано детское удивление, пока она не моргает, не вытирает глаза и не говорит, шмыгая носом: – Что ж. Я думаю, этого достаточно. Лучше прими своё зелье.

Хоуп в последний раз оглядывает яркие цвета кибитки, а затем берёт бутылочку и капает несколько капель себе на язык. Цвет отступает, его тепло постепенно пропадает, пока краски полностью не исчезают.

Довольно скоро после этого Сэнди возвращается домой и застаёт Хоуп и Эффи смеющимися, когда Эффи рассказывает старые истории о своём дорогом покойном муже.

– Ты словно утонул, дорогой!

– Не поднимай шума, – говорит Сэнди Эффи, снимая шляпу и пальто. – Чем вы двое занимались?

Хоуп бросает взгляд на Эффи и подмигивает.

– О, ничего особенного.

Позже, когда Хоуп крепко спит в кибитке, а Оливер свернулся калачиком у её ног, Сэнди и Эффи сидят за обеденным столом в коттедже Эффи. Эффи ставит на стол два бокала и наливает в каждый по глотку любимого напитка Рэба.

– За Рэба, – говорит Сэнди, поднимая свой бокал.

– Да, – тихо произносит Эффи. – За Рэба.

Они потягивают огненную жидкость, втягивая воздух сквозь зубы, когда она обжигает им горло.

– Мне следовало навестить вас раньше, – нарушает молчание Сэнди.

Эффи качает головой.

– Ты делал то, что считал правильным, чтобы защитить малышку. Это была наша вина, что мы прогнали тебя, сынок, и я всегда буду сожалеть об этом. Однако мы были благодарны, когда ты присоединился к Цветной Лиге, и нам нравились все твои письма.

– Письма, – усмехается Сэнди. – Письма не заменят наблюдения за тем, как растёт такая милая малышка.

Эффи улыбается.

– И я повторю это ещё раз: это была наша вина. Когда мы увидели её цвет, мы поверили, что нам ниспослано чудо. – Она делает паузу. – Я всё ещё верю в это, дорогой.

– Она становится сильнее, – говорит Сэнди.

– Да, я знаю. Я сама убедилась в этом сегодня вечером, пока тебя не было.

Сэнди делает ещё один глоток из своего бокала.

– Я волнуюсь. Не знаю, насколько сильным может стать её цвет. Что, если дойдёт до того, что я больше не смогу её защищать?

Эффи обдумывает это.

– Я думаю, время в запасе ещё есть. Но когда это случится, они придут за ней.

– Я знаю, что не смогу прятать её вечно. Знаю, настанет время, когда ей придётся встретиться лицом к лицу с Императором и его дорогой старой тётушкой. Но я хочу, чтобы она жила беззаботно настолько долго, насколько возможно, понимаешь?