Цвет тени (СИ)

— Или, точнее, — совсем не безопасно, — подал голос Эжен, оказавшийся рядом. Взяв из рук отца «сосульку», теперь полностью заполненную маленькими серебряными шариками, больше похожими на ртуть, он нахмурился.

Мелета вытянула шею, пытаясь лучше рассмотреть предмет в руках у младшего алхимика. Серебро в крови? Зачем?

— Мы не можем взять на себя такую ответственность, Рейнольдс, — Этьен покачал головой, откладывая «сосульку» на столик. — Если ты умрешь на моих руках, я себе этого не прощу. Герберт…

— Герберт давно мертв, — голос Призрака был не теплее снега. Он сел на высокий стул и забарабанил пальцами по коленям. Возрастающее напряжение ему явно не нравилось. — А вы не первый раз подвергаете меня опасности. Я сам прошу вас об этом, Этьен. Сам. Я согласен на риск и полностью беру ответственность за исход на себя. Каким бы он ни был. Вы знаете, что обычно меня сюда приводят и у меня нет выбора, но сейчас я хочу. Сделайте мне… одолжение. Ради Герберта.

Мелете захотелось закрыть лицо руками. Она не поняла и половины из слов Рейнольдса, особенно часть фразы про «приводят» и отсутствие выбора, но суть ей удалось уловить отлично — колдун прямо-таки жаждет, чтобы их разделило заклинание. Жаждет настолько, что ему не страшно рискнуть.

Этьен с минуту смотрел на невозмутимого колдуна, после чего медленно кивнул.

— Почему у тебя осталось серебро в крови, Рей? — Эжен, после очередного обмена взглядами с отцом, стал рыться в столе. — Мы передали Совету специальное зелье, которое ты должен был принимать по три раза в день по своему возвращению из Трансильвании. Оно не сработало?

— Не сработало… — неожиданно развеселился Призрак, поглаживая пальцами символ Призрачной Армии. Улыбка вышла кривой, мрачной. — Эжен, ты же прекрасно все понял… Мне никто ничего не передавал. Подобное милосердие в отношении меня… запрещено. Кто знает, возможно, Совет рассчитывал, что я, наконец, умру от количества отравляющего кровь серебра и избавлю их от решения вопроса как же примириться с полукровкой из мира Хаоса? В любом случае, они ничего не выиграли, темная половина меня сумела приспособиться к этому яду, сделав меня неуязвимым для оборотней.

— Очень неразумно с их стороны, — Этьен неодобрительно щелкнул языком. Сняв с вешалки одну из длинных красных лент, он направился в сторону Мелеты. — Всякий раз они молятся о твоей смерти, однако стоит миру замереть на грани, их надежды устремлены в твою сторону.

Подойдя к музе, мужчина тепло улыбнулся ей:

— Со времен Belle Epoque я считал, что красивее женщины, нежели Лина Кавальери быть не может, однако вижу, что ошибался, — он тоже не касался её, просто провел ладонью над плечом музы. Мелета, не знающая, как реагировать на комплимент, пробормотала «спасибо» и нашла взглядом Рейнольдса. Тот, казалось, даже не слышал. Колдун смотрел прямо перед собой. — Ты наделена удивительной силой, Мелета Светлая. Если ты будешь правильно её использовать, то мир изменится навсегда. — Этьен заглянул ей в глаза, будто пытаясь сказать больше. — Очень скоро ты поймешь, о чем я говорю….

— Этьен, что значит «силой»? — очнулся Рейнольдс, пока старший алхимик с осторожностью хирурга перевязывал правое запястье Мелеты лентой. Девушке сочетание алого с цветом кожи не нравилось, создавалось ощущение открытой раны. — В чем заключается сила муз?

— В умении спасать, в первую очередь. О, Рей, они не вдохновляют гениев, как думают многие, нет. Гением можно лишь родиться. Музы их спасают. От сумасшествия, одиночества, непонимания, неприязни. У каждой свой дар, потому истории тех, кем восхищается человечество разнятся. Их судьбы творят музы. Вот у Мелеты уникальная способность ко всему сразу. Она может уберечь любого от края пропасти, вопрос только в том, хватит ли ей уверенности в себе и настойчивости, ведь не всегда те, кто падает, понимает, что им нужна протянутая рука. Ты очень особенная, Мелета. Впрочем, вернемся к делу…

Этьен изменил тон, будто сказанное выше было простым размышлением на тему, а не чем-то неожиданно важным. От Мелеты не укрылось, что Рейнольдс вслушивался в каждое слово с напряженной внимательностью. И, кажется, в отличие от неё, он понял намного больше. Его мрачное, покрытое тенями лицо, на секунду даже просветлело, прежде чем снова стать замкнутым.

— Рей, подойди поближе, будь добр, — попросил алхимик. Колдун беспрекословно повиновался. В этот раз Этьен ничего не сказал, когда Призрак стал закатывать рукав. — Мелета, не волнуйся, заклинание не причинит тебе никакой боли. — Параллельно говорил он, завязывая ленту по контуру одной из силовых татуировок колдуна и закрепляя её к коже с помощью булавки. Музу даже передернуло, Рейнольдс же и глазом не моргнул. — Станьте друг напротив друга, не шевелитесь и расслабьтесь, — теперь Этьен говорил немного устало, видимо, за последние сутки повторил сию инструкцию уже не одну дюжину раз.

Пока алхимик готовился к заклинанию, лента начала стремительно чернеть со стороны Рейнольдса.