Цвет тишины

К ним вышла седая кругленькая женщина с лучиками морщинок вокруг улыбчивых глаз. На ней было платье в пол из струящейся ткани, цвета расцелованного солнцем кирпича, уже неяркого, по-домашнему теплого.

– Ciao, – сказал Тахти на итальянском. – Il mio nome è Takhti. Ho vissuto in questa casa quando ero piccolo. 36

– Takhti? 37

Она сделала шаг назад, а потом подошла к нему, заглянула в лицо.

– Abitavamo al terzo piano, – пояснил Тахти. – Io ed I miei genitori. 38

– La famiglia al terzo piano? – женщина улыбнулась. – Tu devi essere Takhti Johnson… 39

Тахти кивнул. Он смотрел в лицо этой женщины и пытался уловить что-то знакомое в улыбке, во взгляде, в манере упирать руки в бока.

– Zia Rosetta? – спросил он. 40

– Esatto, ragazzo mio!41– она обхватила лицо Тахти руками и расцеловала его в обе щеки.

Тахти перерос ее на целую голову, и ему пришлось наклониться к ней для этого поцелуя. Йона подошел к ним, улыбнулся.

– Здравствуйте, – сказал он на английском.

– Это моя подруга, Тори, – сказал Тахти на английском. – А это тетя Розетта.

– Здравствуйте, – Тори протянула тете Розетте руку. На севере за руку здоровались и мужчины, и женщины. Если, конечно, обнимашки были неуместны.

– Добро пожаловать, – ответила тетя Розетта.

Она пожала ее руку, неловко, как это умеют делать только бабушки, и потом обхватила ее плечи. Тори рассмеялась и обняла ее мягонько, осторожно.

– Здравствуйте, – сказала она еще раз. – Очень приятно познакомиться.

Тетя Розетта указала на парадные двери.

– Входите же, дети мои.

Она и слушать ничего не стала, что им якобы неловко и все такое. Им было велено вымыть руки и садиться за стол. Тахти и Тори подчинились. Невозможно противостоять бабушке, которая решила накормить детей обедом.

– Для этого и существуют бабушки, – сказала тетя Розетта.

На столе уже стояли тарелки, блюда и салатники. Она налила им по бокалу местного легкого вина.

– Давно вы здесь живете, тетя Розетта? – спросила Тори.

– Всю свою жизнь! Я унаследовала этот дом от своих родителей, а они от своих родителей, и так семь раз. Когда-то здесь жила большая семья. По субботам моя бабушка готовила для всех свой канноли. Летом мы всегда завтракали на балконе.

– А теперь?

– Мой сын уехал учиться в Англию и женился там на англичанке, – тетя Розетта помешала деревянной ложечкой чаинки в заварочном чайнике. – У них трое детей. Моя дочь открыла свой модный дом в Париже. Мой младший сын сейчас путешествует со своей женой. На днях он звонил мне из Кении. Они приезжают на Рождество. Мы всегда празднуем Рождество все вместе, вот в этом доме. Это традиция, – она внимательно посмотрела на Тахти. – Тахти, неужели ты не помнишь?

Смутно Тахти помнил, что иногда в доме собиралось очень много народу, ему дарили подарки, его кормили конфетами и держали на руках незнакомые люди. Все улыбались, и ему тоже делалось весело.

– Так это были ваши дети? – переспросил он.

– А кто ж еще, – тетя Розетта всплеснула руками. Она активно жестикулировала, когда говорила, и при желании можно было по жестам понять весь разговор. – Дети, братья, сестры, их друзья, их дети, вся семья! Твои родители с тобой тоже приходили.

– Я помню, – сказал Тахти. – Правда, не очень много.

– Конечно, мальчик мой! Чего же ты хочешь, – тетя Розетта всплеснула руками. – Ты ведь был тогда еще малышом.

– Вы сдаете какие-то комнаты, да? – спросила Тори.

– Третий этаж, – пояснила тетя Розетта. – Нам двух этажей хватает, а когда все разъезжаются, то и второй пустует. А так получается, что в доме есть люди. Нужно же мне для кого-то готовить завтрак.

– Вы потрясающе вкусно готовите, – сказала Тори.

Тахти сделал глоток вина и вернул бокал на стол. Вино было легким, приятным, чуть сладковатым. Ребенком он его, понятное дело, не пробовал. Тогда ему наливали морс и самодельную шипучку со вкусом груш. Нужно будет спросить, как она делается.

– Тетя Розетта, – позвал он. Сердце подскочило к горлу в один момент. Он должен спросить. Должен. – Вы знали человека по имени Триггве?

– Триггве? – переспросила женщина. – А, м, – она улыбалась, но во взгляде появилось напряжение. И непонятная грусть. – А почему ты спрашиваешь?

– Мы встретились в Лумиукко, – сказал Тахти.

– Встретились – с кем?

– С Триггве Андерссоном.

Она откинулась на спинку стула и теребила в руке скомканную салфетку.

– В Лумиукко?

– Я теперь живу в Лумиукко, – пояснил Тахти. – После того, как погиб отец, меня отправила туда служба опеки.

– Джеймс погиб? Я не знала. Как жаль! Я тебе очень сочувствую.

– Спасибо, – сказал Тахти. – Спасибо.

– Как тебе там? Как ты жил все это время? Кто о тебе заботился?

– Все хорошо, – Тахти покачал головой, словно отгоняя назойливые мысли. – Сначала я жил у дальних родственников, потом у опекунов. Они, – Тахти улыбнулся. Рассказывать про Соуров он не будет. Так он решил. Зачем вообще тревожить тетю Розетту? – Они хорошо ко мне относились.

Тетя Розетта улыбалась ему с теплом и нежностью. Тори легонько толкнула его плечом в плечо.

– Эй, – чуть слышно позвала она.