Цвет тишины

На это у Рильке не нашлось возражений.

В тот раз они ночевали в кафе. Рильке остался с ними, сидел как мышка, тише воды ниже травы. Хенна забыла оставить Серому ключи. Дверь запиралась изнутри, но снаружи – только с ключа, и они остались в кафе до утра. Серый не знал, специально она не оставила ключи, чтобы они вот так переночевали, или правда забыла. Гадайте сами.

Серый переоделся в новый свитер и снова стал похож на прежнего Серого. Он улыбался и смеялся в голос, получалось громко и обаятельно. Они сидели кружком, кто на чем, на столе в граненых стаканах догорали свечи. Мягкие тени ползли по стенам, качались, слушали их разговоры. Сегодня все братья снова собрались дома. Все четверо. Нет. Пятеро.

Трость Тахти пошла по рукам и зависла у Киану. Он поворачивал рукоятку к свету, и разноцветные блики благородным блеском качались в самоцветах.

– Почему ты не говорил раньше? – спросил Виктор. – Про трость.

Тахти пожал плечами, улыбнулся.

– Не хотел беспокоить.

Серый переводил взгляд с одного на другого. Рильке коснулся его плеча и стал переводить.

– В смысле, беспокоить? – переспросил Сати. Он увидел, что Серый слушает, и стал дублировать свои слова на язык жестов.

– Ну… Хотя не совсем даже так, – Тахти тоже заговорил и жестами, и вслух. – Не хотел, потому что боялся.

На него смотрели все, и стало тихо. Ему под ноги поставили пуфик, и он полулежал в кресле, потому что к ночи разболелись и торс, и колено. Он наглотался обезболивающего почти до передоза, сделался от боли бледнее призрака, и его почти помимо воли устроили полулежа в кресле. Было неловко, но на сопротивление не осталось сил. К тому же, все были свои. Он был дома среди этих людей. Они давно уже знали. И все равно остались с ним.

* Чего боялся? – переспросил Серый.

* Одиночества, – сказал Тахти жестом. И потом повторил в голос. – Боялся одиночества.

– Хочешь сказать, ты думал, что мы тебя кинем, да, бро? – спросил Виктор.

Тахти вздохнул.

– И да, и нет. Просто… Из-за той травмы много чего было. Меня и называли по-всякому, и били, костыли отбирали. Лучше, когда никто ничего не знает, так я тогда решил.

– Бро…

– Я не знал тогда, что бывает иначе. Простите.

– Здесь не бросают на улице, – сказал Сати.

– Я знаю, – сказал Тахти. – Теперь я знаю. Поэтому и говорю сейчас все это. – Киану вернул ему трость, и Тахти прислонил ее к подлокотнику. – Спасибо вам всем. За все.

Серый улыбался. Он сидел в кресле с ногами, в руке тлела сигарета. Дым собрался у его рук сизым облачком. Сати покачал перед ним ладонью.

* Ты уверен? – он указал на ухо.

Серый кивнул.

* Я решил не делать операцию, – сказал он, и Сати озвучил его слова.

– Почему? – спросил Чеслав.

На нем были кипенно-белая рубашка и галстук-бабочка, в вечернем полумраке белый казался синим. На правой руке переливалась гранями массивная печатка.

Серый покачал головой, пожал плечами.

* Так решил.

– Ты не подумай, – сказал Чеслав. – Мне без разницы, на каком языке с тобой разговаривать. Просто я думал, тебе будет полегче.

* Пусть все останется как есть, – сказал Серый. – Меня устраивает.

Тахти вспомнились его слова на побережье.

Мы как ракушки, внутри нас море. И море никуда не денется.

Вечером приехали Тео и Йона, на машине Тео. Когда-то они успели подружиться, и никто не мог понять, когда. Они принесли огромную коробку пончиков и пять разных коробок пиццы.

Тори устроилась на подлокотнике кресла, в котором сидел Тахти. Налитые бедра в тугих джинсах, черная водолазка, две цепочки с круглыми медальонами. Изящные руки словно играли с невидимыми птицами.

Она покачал ладонью так, чтобы Серый заметил. Тахти был почти уверен, что водолазка черного цвета не была случайностью.

– Где ты сейчас живешь? – спросила Тори у Серого.

Она сложил ладони домиком над головой и указал на Серого ладонью. Не совсем верно, но Серый слишком давно общался со слышащими и наработал навыки телепатии. Он указал на Сати.

* С Сати. У Мари дома, – сказал он жестами.

Имена Тори считать не смогла. Кое-какие жесты она еще помнила, но дактиль был свыше ее сил. Особенно в исполнении Серого, носителя языка. Быстрые, порой невнятные жесты-буквы. Имя Мари Серый произнес по буквам, на дактиле, а имя Сати, как всегда, прозвищем – Искатель Ракушек.

– У Сати? – переспросила Тори и указала на Сати.

– Чего? – переспросил Сати, когда услышал свое имя.

Серый кивнул.

* Я говорил, что живу пока у тебя, – пояснил ему Серый.

Сати кивнул.

– Я забрал Серого к Мари после той драки.

– Так там и живете? – переспросил Йона. Он заново разрезал пиццу. Потрясающая пиццерия, еда там отличная, но пиццу они, конечно, толком не разрезали. Рядом стояла Твайла, протирала полотенцем чистые тарелки. Близко стояла. Оба улыбались.