Серый не пошел на мостки, он спустился по мокрой лестнице к самой воде и зашагал по сырой серой гальке. Ветер лежал, и море катало спокойные темные волны. Холодный воздух играл волосами и полами распахнутого плаща. Серый пошел по самой линии воды, в шаге от моря, Тахти шел за ним следом. Тахти не знал, что так когда-то они ходили втроем каждый день. Серый. Сати. Рильке.
Веточки фукуса качались у самого края волн. Галька шуршала ровным, баюкающим гулом. Серый наклонился и поднял ракушку. Крупную, размером с две ладони, целехонькую. Он приложил ее к уху, стоял так, спиной к Тахти, и слушал. Тахти остановился в шаге от него и тоже слушал. Они оба слушали тишину.
Серый повернулся к Тахти, все так же держа ракушку около уха. На его лице была улыбка, спокойная, грустная, безнадежная.
Он протянул ракушку Тахти.
* Не слышу, – сказал он.
Тахти взял ракушку в руки. Шершавые ребрышки легли в ладони, словно море специально так задумало, чтобы ракушки несли в ладонях и подносили к уху.
* Послушай, – сказал Серый. – Там, внутри, море.
Тахти поднес ракушку к уху. Шум волн перебивал звуки, но он услышал. Гул волн, гул внутреннего моря, которое каждая ракушка несла в себе, несла с собой, куда бы ее ни забросило, всегда. Внутри нее всегда оставался ее дом.
* Мы как ракушки, – сказал Тахти. – В нас тоже внутри море.
Серый улыбнулся. Он это знал. Знал с тех пор, как услышал море в ракушке ципреи, тогда, в их лунной спальне на Пятом. Море никуда не делось. И никуда не денется.
* Я решил не делать операцию, – сказал он.
Тахти отложил ракушку от уха. Серый все еще улыбался, и теперь все вставало на свои места. Эта спокойная улыбка, это примирение, это принятие.
* Почему?
* Мы как ракушки, – сказал Серый. – В нас тоже внутри море. И море никуда не денется.
Тахти приложил ладонь к своей груди. Серый повторил его жест.
Не спеша они прошлись по побережью, покурили на ступеньках на лодочной станции, черепашьим шагом прошлись до магазина и купили сок и салфетки. Пакет понес Серый, потому что Тахти все еще ходил с тростью.
Тахти чуть не забыл, зачем вообще они ушли из кафе. Он посмотрел на часы. Они гуляли почти два часа. Наверняка ребята все успели подготовить. И потихоньку они пошли обратно.
Скоро это здание снесут, и на его месте построят что-нибудь из стекла и бетона. Сейчас все строят из стекла и бетона. Может, там будет банк. Может, другое, модное кафе, с одинаковыми белыми столиками и одинаковыми белыми стульями, и неоновой вывеской. Возможно, не построят ничего, и тогда пятачок земли постепенно зарастет низкими северными елочками.
Но сегодня здание еще стоит, и внутри все готово к празднику.
Конфетти посыпалось на Серого, едва он переступил порог. Все улыбались и открывали хлопушки, кидали мишуру и хлопали в ладоши. Прямо поверх книжных полок натянули самодельную гирлянду «С Днем Рождения, Серый!». В буквах угадывалась рука Сати. На столе горели свечи в граненых стаканчиках, румянился рыбный пирог, охлаждалась в ведерке со льдом бутылка сухого шампанского. На широком блюде лежали горкой колбаски в липком соусе. Серый стоял в дверях и не шевелился. Казалось, он и не дышал вовсе.
Его все обнимали, жали ему руки, хлопали по спине. Сати переводил за тех, кто не знал язык жестов, и каждый принес ему по открытке. Триггве от всего состава кафе, включая «банду завсегдатаев», подарил Серому новехонький мобильный телефон. Аппарат поддерживал функцию видеочата и мигал вспышкой во время звонков. Ребята принесли ему мягкий сверток крафт-бумаги. Серый распаковал его дрожащими руками. Внутри оказался темно-серый вязаный свитер с узором по горловине. Он был очень похож на его прежний свитер, только лучше походил ему по размеру и еще не успел покрыться катышками от постоянной носки. Серый его тут же надел.
В тот раз Хенна разрешила им курить в зале. Триггве закрыл кафе чуть пораньше, чтобы они спокойно посидели. Серый упрашивал коллег остаться, но Триггве и Хенна выпили по глотку шампанского, поздравил его и ушли, и остались только Серый и ребята.
Они уютно сидели за столом, угощались рыбным пирогом и липкими колбасками и разговаривали обо всем на свете. Сати откуда-то вынес огромную поздравительную открытку и зачитал поздравления на языке жестов, а потом Киану зачитал его же вслух. На открытке они все расписались. Серый поставил открытку в библиотеку, на самое видное место. Они все улыбались ему и говорили приятные вещи. Серый слушал, держал руку на сердце, и по щекам его текли слезы.
Они все собрались здесь ради него. Сати, Киану, Тахти и Тори. Фине, Чеслав, Твайла. Ирса прислала поздравление на почту и обещала позвонить вечером. Тео был на дежурстве, но вечером обещал заехать. Йона тоже обещал заехать, и тоже после дежурства. А рано утром Тахти с Тори поедут в аэропорт. Рейс Лумиукко – Вердель с отправлением в семь часов девятнадцать минут.
***