Цвет тишины

Сразу после того случая с ранением Тахти Серый не мог вернуться в съемную квартиру, поскольку ее арестовали. Сати договорился тогда с полицией и Мари, что Серый пока поживет у нее. Мари без вопросов дала добро, и в полиции Серого закрепили по ее адресу. Его не задержали, но уехать он никуда не мог и должен был жить по данному адресу, у Мари, пока решался вопрос с делом. Но потом дело так и не завели, и Серый мог переехать куда угодно, и уже не предупреждать полицейских.

Несчастный случай. Нет никакого дела.

Йона знал, что произошло на самом деле. Недавно Тахти ему все рассказал, после того, как Йона обещал никому ничего не говорить. Йона слушал, нервничал и еле держал себя в руках. Насколько они были близко к смерти, насколько им повезло, не укладывалось в голове. Йона, конечно, повидал всякого, но одно дело, когда речь идет о чужих людях, и совсем другое, когда это свои.

Даже если эти «свои» и стали своими благодаря случившемуся. Если подобные происшествия можно вообще благодарить. Йона смог бы быть благодарным за подобное стечение обстоятельств только задним числом. Когда точно знаешь, что все уже обошлось. И все равно делалось не по себе.

Он оказался прав насчет Тахти и Серого, давно, когда еще обсуждал их незаведенное дело с Оскаром в участке. Они были друзьями, даже братьями, Тахти и Серый. Никакой поножовщины, наоборот, они защищали друг друга. Но Серому однозначно нужно было съезжать с той квартиры. Йона уже переживал не только за Тахти, а за них за всех как за родных. Будто они давно уже стали его семьей. Все эти пятеро братьев. Серый, Сати, Рильке, Киану. Тахти.

* Я сейчас там же живу, – сказа Серый Йоне. – У Мари.

Мари не просто разрешила Серому пожить у нее. Она даже отругала его. Несильно. Что молчал, что скрывал, что терпел подобное отношение. Он пытался ей объяснить, что не едет в общагу, по месту прописки, потому что там будет один, а здесь вся его семья. Поэтому приходится снимать. Пусть даже у таких людей, но не на улице, и то хорошо. А злоупотреблять добром он не может, не такой он человек. На что она с обидой даже сказала, что вообще-то он им не чужой, Серый. И Сати не чужой. И они могут жить у нее сколько хотят.

У Серого в голове все это до сих пор не укладывалось. Он защищал Сати. Все время пытался защитить его – чтобы его не выгнали, чтобы не пришлось снова жить на улице. Чтобы не было больше в его жизни голодных обмороков, ночевок на свалках, еды с пола, драк, реанимации и комы. Он знал, что Сати еле откачали после той драки. Серый не позволит, чтобы Сати опять оказался на улице. Так он решил.

А оказалось, что все эти люди защищали его самого. Не только Сати, Сати всегда защищал его, старший брат, близкий друг, родной человек. Но потом – Тахти, который ничего не сказал ни знакомым, ни полиции, потому что Серому это было нужно. Приглашал домой, утешал, был рядом. И Киану, который всегда был рядом, его даже не нужно было просить. Тори, которая тогда увела его с волнореза и привела домой. И теперь – Мари.

И Рильке. Несмотря на все, что было. Благодаря всему, что было.

Серый больше не был один. У него была семья. Не кровные родственники, но близкие люди, среди которых он был дома.

* Мы договорились, что поживем у Мари до осени, – сказал Сати руками и в голос. – Я и Серый.

Йона улыбнулся и приложил ладонь к груди. У него правда отлегло от сердца. Жизни этих ребят ничего не угрожает. Тахти выкарабкался, Серый в безопасности, Киану тоже.

* Осень? – переспросила Тори. – Почему?

* Я попробую поступить в институт, – сказал Серый. Сати перевел.

* Расскажи, – попросила Тори.

* На художественный, – пояснил Серый. – Если получится, перееду в общагу.

Тахти знал, как Серый хотел пожить в институтской общаге. После той ночевки в их комнате, когда Тахти увел его, побитого, из кафе, и утром пришли ребята, и они сидели за одним столом. Художники, музыканты, актеры, режиссеры, осветители. Он видел глаза Серого. Конечно, он этого хотел. Всей этой кутерьмы, жизни – взаправду, для себя.

– Это очень хорошо, – сказал Йона и показал Серому кулак с оттопыренным большим пальцем. Серый уже знал, что это не «помощь», а «круто». Слышащие все так говорили, все, кого он знал.

* А у тебя что с очередью? – спросил Тахти Сати на языке жестов.

* Жду, – Сати пожал плечами. – Только вряд ли это будет в Лумиукко. Скорей где-нибудь далеко. Как у Серого. И у Рильке.

«Волк» и «клык». Рильке улыбнулся. Сати посмотрел на него и отвел взгляд. Стал теребить ногтем запястье, и Серый опустил ладонь на его руки. Сати кивнул и с шумом выдохнул.

* Если до осени не получу ничего, в профсоюзе в издательстве обещали помочь. Может быть, даже удастся выбить что-то поближе к Лумиукко или в самом Лумиукко. А у тебя самого что? – спросил он Тахти. Сати и Тахти говорили жестами и вслух, чтобы понимали все.

* С очереди я слетел, – сказал Тахти.

* Почему? Как так?

* Меня прописал к себе Триггве.

* Вы теперь все, официально родня? – спросил Киану.

* Да, – Тахти кивнул, пожал плечами, словно до конца не был уверен, что все это правда. – Верится с трудом.