Цветные миры

Мысли Аделберта были прерваны появлением женщины. Это была, несомненно, та самая незнакомка из Азии, которую они с д’Арбусье встретили два часа назад. Он смутно припомнил, что как будто видел ее, когда повернул с улицы Вожирар в переулок направо, ведущий к его дому. Она следовала за ним, очевидно, еще до поворота. А тут, под уличным фонарем, он столкнулся с ней лицом к лицу. Аделберт был поражен этой встречен. Сначала ему показалось, что перед ним та самая вьетнамка, которая держала пламенную речь с трибуны конгресса сторонников мира и чьи портреты были опубликованы в газетах. Потом он убедился, что это не она, но у незнакомки была такая же хрупкая, кукольная фигурка, такие же миниатюрные, изящные ноги и руки. Она была моложе той вьетнамки, но вообще не очень молода. Красотой она не отличалась, но лицо у нее было миловидное, выразительное, со скорбными морщинками на лбу и в уголках рта.

Стремительно выйдя из-за угла, незнакомка чуть не налетела на Аделберта. Вздрогнув, она с почти змеиной гибкостью подалась назад, вся как-то напряглась и пристально взглянула ему в глаза. Хотя ее наружность и национальность были необычны для Парижа, Аделберт все же решил, что имеет дело с женщиной известного сорта, и непринужденно приподнял шляпу. Она прошла мимо него, не ответив на приветствие ни словом, ни жестом, и молча скрылась за углом. Аделберт был озадачен. Может быть, он показался ей недостаточно богатым, чтобы стать ее жертвой. А возможно, она по ошибке приняла его за кого-либо другого. Если последнее предположение правильно, то хорошо, что он оказался не тем, кого она искала, — в ее взгляде ему померещилась откровенная ненависть. Стараясь не думать о ней, он устало поднялся в свою комнату.

К следующему утру он сделал для себя соответствующий вывод и написал о нем своему деду:

«Дорогой дедушка!

Все утратило для меня смысл, и терпение мое лопнуло. Учение здесь мне не нравится, университеты — тоже; вообще такая жизнь не по мне, и я задумал одно дело. Если его можно будет осуществить, я уеду отсюда на собственный страх и риск. Если он не удастся или перестанет меня интересовать (что одно и то же), я, скорее всего, покорно вернусь домой. А может быть, и нет. Пока».

Письмо Аделберта встревожило ректора Мансарта, и он немедленно переслал его своему сыну Ревелсу. Судья Мансарт получил его в один день с сообщением из Спрингфилда о приезде Бетти Кармайкл. Он давно не получал никаких известий о Кармайклах, но предполагал, что живут они неплохо. Ревелс знал, что юный Джеки окончил среднюю школу, после чего поступил в Йельский университет. Жена Ревелса, Джойс, каким-то образом разведала, что Джеки намерен жениться на своей однокласснице — белой девушке, но ничего определенного на этот счет им не было известно. Джеку исполнилось уже пятьдесят четыре года, и судье было любопытно узнать, как он теперь выглядит и что поделывает.

Бетти приехала из Спрингфилда потолковать обо всем со своими родственниками.

— В сущности, дела у нас идут, пожалуй, более или менее благополучно, — рассказывала она, — и тем не менее не все уж так безоблачно. Джек работает на военном заводе и зарабатывает больше пяти тысяч долларов в год. Однако владельцы завода грозят перевести предприятие на Юг, где земля дешева, рабочие неорганизованны, налоги низки, а власти штата и города могут даже предоставить заводу выгодные кредиты. Это беспокоит руководство профсоюза, по пока еще ничего страшного не произошло. Профсоюзные лидеры вообще опасаются за судьбу военного производства, то есть, попросту говоря, боятся мирной обстановки. Мои служебные дела идут хорошо; теперь я в новой научно-исследовательской лаборатории, работа интересная, и платят прилично. У нас уютный домик, машина; мы держим прислугу.

Все же Бетти не была спокойна. В 1950 году Джеки успешно окончил Йельский университет. Еще в средней школе он обручился с хорошенькой белой одноклассницей, католичкой ирландского происхождения. Сначала возникли кое-какие препятствия. Но у Джека нашлось много друзей католиков, а Бетти буквально спасла мать девушки, ухаживая за ней, когда та опасно заболела, и в конце концов все, можно сказать, примирились с мыслью об этом межрасовом браке.