Цветочки Александра Меня. Подлинные истории о жизни доброго пастыря

Мы вместе с Натальей Фёдоровной ужинали и пили чай. Батюшка сказал: «Всё, что перед вами на столе, – с собственного огорода и собственного изготовления. Из магазина только хлеб». Готовил он прекрасно.

Батюшка попросил маму посмотреть глаза Натальи Фёдоровны. По симптомам, о которых Наталья Фёдоровна рассказывала, мама предположила, что у неё блефарит. «У тебя там полно песку, у тебя там Блефуску», – мгновенно сымпровизировал батюшка, вспомнив «Гулливера».

В соседней комнате играл на флейте сын отца Александра Миша. «Ну, выйди и посвисти нам что-нибудь!» – весело, с озорной искоркой в глазах крикнул батюшка. Миша сыграл нам на флейте несколько пьес.

Александр Зорин

Неожиданный звонок с улицы. «Кто там?» – спрашивает отец Александр. Это М.Ю. с семьёй проездом из Загорска, решили навестить батюшку. Только впустил их, поднялся на второй этаж – опять звонок. На этот раз – какая-то дама, с которой долго разговаривал в саду.

Плачет грудной младенец, чадо новоприбывших гостей, не умолкает молодой писатель: выдаёт новости архиерейской жизни (он близок к этим кругам), я глазею на книжные полки. А отец Александр не унывает, лицо сияющее и приветливое.

Я, смущённый маленьким столпотворением, вздыхаю, сочувствуя ему: «Да, взяли вас в оборот…» А он – сияет.

Между прочим, точно так же, как на школьной фотографии сороковых годов, которую я видел в его семейном альбоме: дети, плотная скорбная масса. Среди которой – пятнышко – сияющее лицо черноглазого мальчика. Мальчика, который уже знает Данте и святоотеческую литературу.

6 ноября 1987 года. Вчера у батюшки. Застал его и Алю (внучка отца Александра, дочь Елены Мень. – Ю.П.) за телевизором. Но он отвлёкся сразу, потащил в кухню, усадил в красный угол, засуетился около плиты. Уже скворчит сковорода, терпко пахнет мясным блюдом, со смаком кокает над сковородкой яйца. Время ужина. Должна вот-вот приехать с работы Наталья Фёдоровна. Ну вот наконец все за столом. Кроме батюшки. Он летает, подносит тарелки, разливает виноградный сок: «Попробуйте безалкогольную горбачёвскую». Он и здесь ухаживает за всеми, сам ест на ходу, на лету – здесь клюнет, здесь отломает кусочек, там ущипнёт.

После ужина спустились посмотреть новую кухонную мебель. Батюшка неистощим на шутки: «Передвинул мебель, как в другую квартиру переехал».

Анастасия Зорина

Дом отца Александра был открыт для всех. Не проходило дня без посетителей. Мы дружили с его внучкой Алькой и иногда летом гостили в их доме. Мы очень любили приезжать туда, в большой дом со множеством комнат. Любили сад, где могли бегать и играть в прятки, и лазить по деревьям. А главное, мы могли есть любые ягоды и яблоки в саду. Этот сад был для нас райским.

Целыми днями отец Александр отсутствовал – храм ведь был далеко от дома. Когда случалось, что не ездил в храм, он сидел за письменным столом в своём светлом кабинете, сплошь заставленном книгами. Иногда утром или вечером отец Александр молился здесь вместе с нами. Это не была та скучная и долгая молитва, которую мы слышим в некоторых храмах. Здесь же каждое слово было крепким и значительным. Батюшка весь уходил в молитву – собранный и серьёзный. Я видела, что он по-настоящему разговаривает с Богом. Он произносил на память несколько известных молитв, читал Евангелие и своими словами благодарил Бога за всё, просил о мире, о нас, о наших родителях. Мне бы хотелось всегда следовать такому молитвенному правилу – короткому и понятному. Но, кажется, оно для меня всё ещё недостижимо…

Отец Александр находил время пообщаться с нами. Чаще всего это было вечером, когда он возвращался домой. Только услышим внизу его весёлый голос и крепкие шаги, бежим встречать его. И тащим к себе на второй этаж, к своим рисункам, рассказываем всякую всячину. Ему бы отдохнуть, поужинать, растянуться у телевизора. А он охотно идёт за нами, вникает на полном серьёзе в нашу болтовню. А потом сажает кого-нибудь на колени и перед сном рассказывает об Иисусе, о Вселенной, о двух мирах – добра и зла, которые разделяют людей. Конечно, мы задавали ему всякие глупые вопросы, и он, улыбаясь, объяснял, чего мы не понимали. Но вдруг посмотрит на часы и покачает головой: «Как мы с вами заговорились! Уже поздно. Ложитесь спать, завтра будет новый день». И мы не возражали, хотя, конечно, можно было бы ещё слушать и слушать…

Полина Зорина