Цветочки Александра Меня. Подлинные истории о жизни доброго пастыря

У моей мамы был день рождения. Дата была круглая, поэтому намечалось грандиозное застолье. Были приглашены родственники, друзья. Приехал и дядя Александр. Сам праздник решили провести у наших друзей, их квартира была побольше нашей. Они жили недалеко от нас, на той же улице в пятиэтажном доме на последнем этаже. И вот туда, на пятый этаж, без лифта мама подняла все приготовленные ею изыски кавказской кухни, все кастрюльки, закуски, вино и всё прочее, необходимое для праздника. Ходить туда и обратно пришлось не один раз. Готовила она всё это одна, так как, кроме неё, это никто не умел, поэтому убраться на кухне она не успела. Там всё было вверх дном: очистки от овощей, скорлупки от грецких орехов, горы посуды и мусора, вся кухонная утварь – всё перевёрнуто. По словам моей мамы, «на кухне было – точно бомбу бросили». Но времени не хватало, и она собиралась убрать всё это после праздника.

И вот праздник состоялся, пришли гости, и дядя Александр тоже. Застолье было долгим. В какой-то момент дядя Алик сказал маме: «Мне надо черкнуть пару писем и отправить их из Москвы, дай мне, пожалуйста, ключи, я быстро напишу и скоро вернусь». Как известно, отец Александр дорожил временем и умел делать по ходу несколько дел одновременно. Мама дала ему ключи от нашей квартиры, и он ушёл. Вернулся через некоторое время и снова сел за стол как ни в чём не бывало.

Застолье продолжалось. Наконец, ближе к ночи, праздник закончился и все разошлись по домам.

Вернувшись домой, мама зашла на кухню, и тут её чуть удар не хватил от неожиданности. Кухня сверкала идеальной чистотой! Вся посуда была перемыта, всё вычищено, всё блестело! Особенно маму поразило то, как расставлена была посуда и вся кухонная утварь. Ведь дядя Александр не знал, где это обычно лежит и куда что надо класть, и разложил всё по-своему. «Мне бы никогда в голову не пришло в своей кухне пристроить вещи таким образом, как он это сделал!» – удивлялась мама. Мисочки, ножички, ложечки и всё остальное было расставлено и развешено для просушки в особом творческом порядке и самым неожиданным образом. Мама была в полном восторге. Вот какой подарок он ей сделал!

Она, конечно, не могла этого «так оставить». На следующий день она понеслась к нему в Семхоз с бутылкой вина и бросилась ему на шею: «Алик! Как же ты это сделал?! Как же ты всё это так убрал?!» А он, посмеиваясь, довольный, что устроил ей такой сюрприз, сказал: «А что? Очень просто! Я, пока мыл посуду, обдумывал свою новую книгу и придумал название и первую главу…»

Михаил Мень

Со мной отец начинал с того, что писал мне расписание дня. Садился: «Завтра у нас понедельник, вот в этот час ты чем занят? Сколько будешь гулять? Два часа тебе хватит? Запишем – два часа». Он дал мне такую закалку, что я до сих пор этому следую. Отец научил меня записывать всё, что происходит в жизни, мысли и дела, – пусть немного, буквально пару строк. Потому что всё забывается. «В памяти, – говорил он, – нужно держать только самые важные вещи, а остальное записывать».

Всех нас отец обучил молиться трижды в день. Иногда в какой-нибудь выходной ему удавалось уединиться, он закрывался на час, на два – и молился.

Первые аккорды мне показал отец, но в музыкальной школе, куда я пошёл учиться, класса семиструнной гитары не было, и я переучивался играть на шестиструнной. Отец очень поддерживал все наши с сестрой начинания, любые, – но никогда не навязывал окончательных решений, позволяя себе лишь осторожно подводить нас к ним. Он был великим педагогом. И знаете ещё что – я никогда не говорил об этом – но посмотрите: семидесятые годы. Я – маленький мальчик. В школе пропаганда соответствующая. В какой сложной ситуации был отец! Он мог бы в разговоре на «скользкую» тему солгать. Но как после этого дальше жить? И как жить с собственной совестью, отягчённой этим? И отец говорил мне правду. И про советскую власть, и про то, как она боролась и борется с Церковью. И не боялся того, что я где-нибудь что-нибудь ляпну. Потому что это была правда. Понимаете, насколько человек был смел и честен сам с собой? Никогда я не слышал от него: «Пусть это останется между нами, не вздумай проговориться», но постоянно слышал: «Ну, ты же понимаешь…»

Приятные воспоминания у меня остались об отношениях в нашей семье между отцом и матерью, и я стараюсь это перенести на такие же отношения в моей семье с супругой и с детьми. Я ни разу за долгие годы не видел, чтобы мои родители кричали друг на друга или ругались.

Павел Мень