Цветочки, ягодки и пр.

— К сожалению, у вас нет чайничка?..

Хитрый «стрелок», просящий подаяния в вагоне пригородного поезда, останавливается у дверей и сиплым басом возглашает:

— Граждане! У женщин не прошу: женщины меня не поймут. Прошу исключительно у мужчин. Почему? Не на хлеб прошу, а на сто грамм!..

Общий смех. Собрав благостыню, «стрелок» встряхивает кепку с полученными деньгами и, уходя, изрекает:

— Спасибо, однополчане!..

Сперва я постриглась по моде, а потом опять отпустила волосы в длину…

— Там можно было бы украсть пару сапог… Но я не украл… И потом меня из-за этого так совесть мучила!..

— Мой муж — хороший… его все любят… Только я его не люблю…

На даче, где живет литературный критик, висит дощечка: «Злая собака». А пониже карандашом приписано: «и беспринципная».

Чувство языка у народа: в селе, вокруг которого расположены дачи, старик сказал:

— Дачники наши начинают съезжаться. Коки-то Наки уже приехали.

Неподалеку была дача известного летчика Кокинаки…

В психиатрической лечебнице — какое-то собрание. Посетитель идет по коридору и слышит фразу из речи очередного оратора на этом собрании:

— И прав был товарищ из буйного отделения, когда он отмечал…

Недоверчивый и малообразованный начальник решил проверить: не обманывает ли его агент по снабжению, говоря, что в каждой закупленной им пачке фотобумаги — сто листов. Начальник при полном освещении распечатал и пересчитал бумагу. Количество бумаги вполне соответствовало указаниям на обертке. Но после этой операции «засвеченная» бумага уже никуда не годилась…

Начальник был крайне удивлен и даже обижен.

У ребенка закатился мячик под кровать. Он просит достать его. Мать говорит; достань сам. Ребенок полез было, но отшатнулся.

— Ну, что же ты?

— Ой, там под кроватью уже поздно!..

— Если мне не создадут условия для работы, я уйду к чертовой матери по собственному желанию!..

— Твое дело — попасть под трамвай. А у меня в скорой помощи знакомство есть!

Его лозунг был:

— Дерзай осторожно!

Зубной врач сказал о бабе-яге:

— Ну, такая типичная ведьма… Непротезированный рот и глаза как при базеде…

Бывают статьи под рубрикой «в порядке дискуссии». А этот автор писал так, что над его сочинениями можно было бы поставить заголовок: В порядке зависти.

Прическа у юноши такая, что ее хочется назвать «Вихри враждебные веют над нами!».

С презрением относился ко всему, что не касалось быта. Называл это «финтистикой», имея в виду слово «фантастика».

В деревне всю ночь выступал собачий ансамбль воя и грызни.

— Я — не кто попало, если хотите знать. Я сам — инвалид третьей группы! Будьте любезны!

Кто бы и что ни делал и ни говорил, где бы ни собирались люди, он подходит, расталкивая всех, и спрашивает бесцеремонно:

— Чёщетут? (Чего еще тут?)

Хвастун. О чем бы ни рассказывал, кончается всегда так:

— Тогда позвали меня и спрашивают; как быть?! Я говорю: так, так и так!

— Если бы она шилохвостила, я бы ее убил!

Очеркистка-умиленка. О чем бы ни писала, всё ее умиляет.

Оратор на собрании 8 Марта говорил:

— Товарищи, женский праздник номер восемь мы справляем потому…

Вздохнул и сказал:

— У нее — туркибулез…

Он думал, что вежливо — это значит многословно.

Собака загрызла кота-селадона. Пожилая хозяйка кота предалась культу покойника.

Собака скулила, как гавайская гитара, и хозяйка ее гордилась этим изыском своей сучки.

— Позвать мне шоферей!

От гурии до фурии один шаг.

Нормальный состав редколлегии в журнале: лебедь, рак да щука.

В городе К. в моде был такой фасон дамских платьев, чтобы он обрисовывал и даже выпячивал диафрагму. Если диафрагма не выдавалась у данной женщины сама по себе, платье помогало ее создать.

Диктор по радио:

— Сейчас артист исполнит народную песнь «Я на кумушке сижу»…

— На третье в доме отдыха давали плюнь-пудинг…

Он пел обличительные куплеты. Главная мишень женщины, которые красят волосы:

Ах, понимаю, понимаю,
В мозгах у вас переворот!
Нашли немного стрептоцида
И перекиси водород!

Из письма ребенка:

«Пап, призжай ко мне!» (приезжай).

— Я утрясать этот вопрос не буду.

— Нет, утрясешь как миленький.

— Не утрясу.

— Утрясешь, утрясешь, утрясешь!

— Не утря…

— А я говорю: ут-ря-сешь! Ясно тебе?

На ней платье медного цвета с черным горошком. Впечатление — будто одета она в металлические отходы.

Стиляга стал рано лысеть. И за это озлобился на весь мир.

Актерское амплуа: мужское инженю.

Когда у него было хорошее настроение, он громко пел похоронный марш Шопена в темпе, еще более замедленном, чем указано у автора.

— Папа, Кожедуб — скокажды герой? (То есть сколько раз.)

Лектор:

— Передвижение себя самим собою мы называем ходьбой.

«Просьба после себя не оставлять мокрость пола и не брызготь».

Плакат: «Сегодня начинается кампания по охвачиванию членством Красного Креста и Полумесяца».

Строгая девица с неподвижным и белым носом покойника.

— Она — немолодая, но выхухоленная женщина.

На ней — изъящичное платье…

Пьяный голос на вечеринке:

— Жена моя пропалая, иди сюда скорей!

Купальные трусы на 18 пуговиц — как баян.