Цветочная романтика (СИ)

- Папа-омега вырастил меня при храме, - заложник делает пару шагов вперед. Высокий, как для омеги, шатен с узкими чертами лица. На его запястьях те же раны. Бледен и худ. Его явно продержали в плену дольше, чем Нагато. Но карие глаза живые и целеустремленные. Как у альфы, запечатленного на древнем портрете, оригинал которого можно увидеть только в имперской резиденции. – Прятал, если вам так будет угодно. Особенно, когда наследие стало настолько явным, - покачивает шестью хвостами.

- Неужели у предыдущего императора был любовник? – дельное предположение. Даже если в уме подсчитать и прикинуть, но…

- Я не имею никакого отношения к правящей семье Сенджу, - тихо, но категорично. Можно сказать, даже с неким равнодушием. – Но папа утверждал, что мы потомки Тобирамы и Изуны Сенджу.

- У Изуны и Сенджу не было детей! – ему ли не знать историю собственного клана. Сознательно он противится этой правде. Той, которая не имеет права на существование. Но сущность… Сущность ощущает в этом омеге пусть и единственную, но яркую искру наследия Десятого. Ничего общего с Учиха в плане сущностной силы. Лишь родственная связь. Крепкая, словно канат. Вспыхнувшая и прочно укоренившаяся в сосредоточии его сущности.

- Были, - упрямая, вредная омега, раны на теле которой вызывают щемящую боль. – Был сын-альфа, дед моего папы, - категорично взмахивает хвостами. – Меня Утаката, кстати, зовут, - обхватывает себя руками. Сущностная форма моментально схлынивает. Он первый оказывается рядом с ослабевшей омегой. Подхватывает на руки. Легкий, словно пушинка. Одни кости. Сила Десятого течет по венам. К глазам, в которых распускается тьма. К рукам, отдающим тепло, получается, дальнему родственнику. Хрупкой омеге, которая ещё даже не ведает, какая судьба уготовлена ей с таким-то наследием.

- Итачи, - суровый, приказной тон старшего, - позаботься об омегах.

- Дядя…

- Нет, - категоричный поворот. В мерцании лампы под высоким потолком фигура главы гильдии кажется призрачным силуэтом, подымающимся из темени. – Кимимару, выведи посторонних.

Дверь захлопывается с противным скрежетом. Он даже не оборачивается. На его руках бессознательная омега. Ключ к тайне двух кланов и луч надежды. И это ещё даже не послесловие. Всего лишь начало более масштабных событий, которые потрясут мир.

***

Небольшой частный самолет приземлился на VIP-полосу в аэропорту Токио. Трап опускается уже через пару минут. Сперва наземь спускаются две беты. Оба вышколены, в строгой армейской форме и темных очках. На лицах непробиваемое сосредоточие.

Из салона выходит мужчина. Чуть щурит свой единственный глаз. Второй спрятан за теменью повязки. На волевом подбородке крестообразный шрам. Левый рукав генеральской формы подвязан к самому плечу. Четкий шаг, гулко отбиваемый каблуками массивных сапог. Мужчина колюче осматривает пустынную полосу. Губы сжимаются в тонкую нитку.

- Генерал-майор Данзо, - имперская гвардия спорно занимает позиции по всему периметру. Стройный омега, держа обнаженную катану наготове, приближается к опущенному трапу, - вы арестованы по обвинению в измене родине.

- Разве это измена? – генерал тянется к фуражке. В черных волосах ни капли седины, хотя бете уже около шестидесяти. – Скорее, я действовал ей во благо.

- Покровительствуя Трапперам? – легкий ветер треплет небрежно собранные в хвост волосы генерал-лейтенанта. В желтых глазах с зеленоватыми прожилками пульсирует узкий зрачок. – Пятная свои руки кровью особей?

- Много ты понимаешь, омега, - повязка скользит по лицу, покрытому редкими морщинами. Задевает уголок приподнятых в ухмылке губ. – Жалкое порождение Бездны, - пуговицы со звоном выскальзывают из петель. Генеральский китель небрежно срывается с плеч. Левая рука распрямляется едва ли не со скрипом. Воздух вздрагивает от мощи сущностной силы, исходящей от беты…

- А потом мы задали этому старику жару, - Орочимару, смакуя, попивает ароматный чай, довольно причмокивая языком. – Не предполагал бы, что этот урод ставил опыты не только на особях, но и на себе, было бы нам сутужно. Да, - с тихим стуком ставит чашку из искусного фарфора на блюдце со спиральным орнаментом, - хороших ребят потеряли, пусть и за правое дело.

- Кто бы мог подумать, что в деле Трапперов замешан сам министр обороны, - Дейдара фыркает. На его губах приветливая улыбка, а в очах волнение. Большая семья за общим столом – подобное в особняке Узумаки происходит впервые. Огонь Девятого мерно шуршит на задворках восприятия. Есть в этом ощущении что-то знакомое. Даже родное. Приятное и успокаивающее.

- Мерзко это, - продолжает дядя, тянучись к десерту. – Старик пересаживал себе органы молодых особей. Чего только добивался? – осуждающе качает головой.

- В глубинах нашей цивилизации все ещё существуют племена, которые после боя поедают органы павших, - Кабуто дельно поправляет очки. – Например, сердце врага – передает вкушающему волю и дух побежденного, печень альфы – его сущностную силу, а репродуктивные органы омег…