Цветочная романтика (СИ)

Наруто закусывает губу, отворачиваясь. Углубляется в какие-то мелочные, мельтешащие мысли, дабы его альфа не почувствовал боль и смятение. Сейчас Саске говорит о нападении Трапперов, когда им с Деем пришлось спасать не только свои жизни, но и алтарь своего Предка, дабы тот не стал эфирной частью мироздания, перестав существовать, как таковой. Вот только Саске судит необдуманно. Ему же тогда десять лет было. Просто мальчишка, который даже ещё не воспринимал себя как особь, и сущность которого все ещё дремала в своем сосредоточии, ожидая часа пробуждения. Да, алтарь был спасен и перенесен, но не им. Именно это он и не может простить Девятому.

- Что это? – он вовремя замечает приоткрытую дверь, за которой маячит что-то довольно знакомое. Вызывающее ностальгирующее, щемящее, горестное чувство.

- А это, - проследив за его взглядом, тянет альфа скучающе. – Что-то вроде семейной галереи. Хочешь посмотреть?

- Да, хочу, - Наруто даже не задумывается, о чем он просит. Его влечет. Туда, за закрытую дверь, в темень комнаты, в которой, как ему кажется, есть что-то, что все это время ждало именно его. Жуткое, холодящее изнутри чувство. Они с Учиха связаны. Причем очень и очень давно. На каком-то более утонченном, чем притяжение особей, уровне. Странно, что это он понимает только сейчас, влюбившись в Саске безоговорочно и бесповоротно.

- Здесь изображены все предыдущие главы клана Учиха, начиная с Индра-сама, - Саске следует за ним, шаг в шаг, переходя на уважительный шепот. – Даже наш семейный портрет в наличии, - фыркает. – И мне, к слову, он совершенно не нравится.

Наруто с благоговением, трепетом и жадностью рассматривает каждую картину. Все мужчины на них черноволосы и темноглазы, смотрят так, будто даже сейчас, спустя многие столетия, наблюдают за своими отпрысками. Некоторые главы кланов вообще внушают ужас, столь свирепо и жестко они выглядят. Особенно один из них, в полной воинской экипировке. Омега рядом с ним кажется такой хрупкой, словно альфа может сломать её щелчком пальцев. Впрочем, первое впечатление обманчиво. Насколько он знает историю, этот утонченный омега выносил пятерых сыновей – четырех альф и одну омегу, потерял троих в жесткой войне кланов и сам стал жертвой кровной вражды, будучи поруганным врагом и предпочтя сиппуку смерть от руки супруга. Встряхивает головой: триста лет всего прошло, а кажется, что уже целая вечность.

При взгляде на портрет ныне главенствующей семьи не может сдержать улыбки. Глава клана в безупречном костюме сидит в добротном кресле. На его лице волевое, гордое, породистое выражение. Его супруга подле: строгая, но утонченная и изящная женщина в традиционных одеждах. По левую руку от отца его сыновья. Старший сын – красивый, притягивающий взор юноша с глубоким, мудрым взглядом. К слову, изначальное внимание привлекает даже не глава клана, а Итачи. В мире особей и сущностной силы подобное значит очень многое. Ну, и, конечно же, младший. Мальчик лет двенадцати – насупленный и грузно смотрящий, очевидно, на ваятеля сего портрета. Волосы на затылке забавно торчат утиным хвостиком, а из-под шорт школьной формы торчат острые коленки. Кажется, Наруто понимает, почему Саске не нравится этот портрет: на нем он выглядит, как обычный, недовольный ребёнок, что на фоне взрослых и серьезных альф действительно кажется забавным.

- Даже не думай смеяться, - слегка обиженным голосом предупреждает Учиха, - иначе с этим портретом точно случится что-то безвозвратное.

- Ты очень симпатичный, Сасу-чан, - все-таки не может отказать себе в удовольствии поддеть возлюбленного. – И тебе, оказывается, очень идет форма младшей школы.

- Между прочим, я тогда уже в среднюю ходил, - бурчит насуплено, - просто аники… – мстительным взглядом буравит юношу с портрета. – Не важно, в общем. Пойдем отсюда.

- Хорошо, - соглашается примирительно. Все-таки задета альфья гордость Саске, хотя он не упустит возможности как-нибудь расспросить, например, Итачи, почему же на фамильном портрете его отото оказался в клетчатых шортиках на подтяжках и гетрах.

- Подожди, - замирает у самого выхода. Чувство предвкушающего ожидания возвращается с удвоенной силой. На стене возле самой двери два портрета. Взгляд на них отдается глухой болью в самое сосредоточие. Что-то ужасное и ужасающее связывает этих троих – двух альф и одну омегу. Что-то, что могло только разрушать, не воссоздавая ничего взамен.

- Это ведь они? – переходит на уже знакомый, уважительный, а ещё благоговейный шепот. Кажется, что сама картина дышит сущностной силой, запечатленных на ней особей. – Это братья Учиха?

- Да, они, - Саске обнимает его со спины. Альфу бьет крупная дрожь, вибрируя в его собственном, омежьем, сосредоточии. – Мадара и Изуна Учихи – отцы-основатели мира между кланами.

- И Тобирама Сенджу, - добавляет, всматриваясь в лица мужчин, лики которых на этих портретах как-то кардинально отличаются от иллюстраций в учебниках истории.