Цветочная романтика (СИ)

— Это разные вещи, Нару, — альфа почти до боли, словно в безнадежье, сжимает его бедро. — Понимаешь?

— Нет, — отвечает он категорично, не собираясь мириться с абстракциями. — Прими сперва душ, Саске, а после мы поговорим, — хмыкает. — Похоже, эта ночь полностью в нашем распоряжении.

— И ты не уйдешь? — альфа подымает на него недоверчивый взгляд.

— Если бы хотел, ушел бы ещё до того, как село солнце, — альфа в знак благодарности целует его запястье, тяжело, с глубоким выдохом подымается и идёт в душ. Он же откидывается на вмиг остывшую постель, зябко ёжась. От сущностных ощущений. Честно сказать, Наруто даже представить не может, что могло до покорной безучастности вымотать столь сильную, как у Саске, сущность.

— Не спишь? — из душа Саске выходит заметно посвежевшим, причем удосужившись натянуть старые треники. С полотенцем на шее, мокрыми, взъерошенными волосами и ленцой в движениях альфа кажется по-домашнему милым.

— Нет, — Наруто снова садится на постели, глубоко выдыхая. Готов ли он к серьёзному разговору? Трудно сказать. Вот если бы знать, о чем пойдет речь… Хотя, скорее всего, если бы знал, то не стал дожидаться Учиха, в какой-то мере сподвигнутый и любопытством.

— Наверное, мне стоит начать с извинений, — альфа присаживается рядом, а он в ответ лишь пожимает плечами. Омега и так чувствует вину, которая съедает его возлюбленного, раскалёнными цепями впиваясь в серую кожу. Предок уже наказывает своего отпрыска, пусть и по своим счетам. К тому же, Наруто никуда не спешит.

— Начни с объяснений, — омега решает, что правильным будет поддержать, дабы между ним и Саске не выстроилась стена из молчания и отведенных взглядов. Альфа должен чувствовать как его поддержку, так и обиду, — а там посмотрим.

— Он залетел… — на выдохе выдает альфа, а у Наруто внутренности переворачиваются, завязываясь в тугой, пульсирующий острой болью узел. Два хвоста взмывают за спиной, хотя сам омега и пальцем пошевелить не может. Его трясёт, и от этой дрожи тело цепенеет. Наверное, именно таким, раздирающим на части, и бывает истинное предательство.

— В смысле Суйгетсу… — альфа кидается к нему, тряся за плечи. Он же — как болванчик, отрешённый от всего мира и зациклившийся только на одном: у его альфы есть тот, с кем он связан более крепкими узами, нежели с ним. — От Хьюго… А этот альфа, безмозглый мальчишка, ещё и метку на нем поставил. Нару! — альфа прижимает его к себе, отстраняет, сжимая ладонями его лицо и вынуждая посмотреть себе в глаза.

— Ты придурок, Саске… — шепчет Наруто непослушными губами, ощущая, как когтистая лапа китсунэ медленно отпускает звенящие цепи. Кажется, он даже слышит, как хрипит сущность Учиха, и, уже не кажется, видит на лице своего альфы кровь. — Так же и удар схлопотать можно.

Сперва он, понятное дело, пинает альфу в бок. Слегка, не жалея и не прощая. Просто когда противник слаб, мстя совершенно неинтересна. А после долго, восседая у возлюбленного на коленях, дабы высказать наставительную речь Учиха прямо в лицо, стирает кровь. Она сочится из уголков глаз, в которых полыхает Мангекё, а глупый альфа гладит его пушистые хвосты, улыбаясь.

— Слушай, — Наруто резко обрывает сам себя на полуслове, — это же дело скандальной наружности, — хмурит брови, в ответ на что альфа кивает все с той же довольной улыбкой на губах. Саске словно не понимает, сколь опасны подобные сущностные противостояния между преемниками Предков. Будто и не знаком с историей своего клана, которая чётко и ярко, в наследие потомкам, описывает сражения между Учиха и Сенджу, после которых оставалась лишь выжженная земля. А ведь Сенджу — потомки Шестого, как считается, более… миролюбивого Предка, нежели тот же Девятый. Глупый альфа упивается его собственнической ревностью, млея от нежных прикосновений. — Я, честно признаться, переживаю за твоего секретаря.

— Вот и я переживал, — Саске настойчиво отбрасывает полотенце в сторону, увлекая его за собой на постель. Наруто подумывает о сопротивлении, но оказавшись прижатым к обнажённой, крепкой и тёплой груди, передумывает. Оно, конечно, не дело: жертвовать собственными отношениями ради спасения утопающих, но первый и, к слову, единственный раз он своему альфе может простить подобное.

— Понимаешь, — методично начинает Учиха, перебирая его волосы, — тогда, шесть лет назад, Суй не собирался разводиться с мужем, даже несмотря на то, что тот бил его и насиловал. Это я убедил его, Нару. Понимаешь? — Наруто не видит, но чувствует потребствующий взгляд возлюбленного, поэтому, не подымая головы, кивает, рисуя что-то замысловатое на альфьей груди. — Я не мог смотреть, как он увядает, из жизнерадостного, весёлого и полного сил омеги превращаясь в забитую, затюканную, боящуюся собственной тени особь. Я фактически заставил Ходзуки подать на развод, хотя, и я в этом уверен, сейчас Суй об этом не сожалеет.

— И ты чувствуешь за него ответственность, — Наруто снова кивает, поближе прижимаясь к мерно вздымающемуся боку альфы. — Как в той сказке о маленьком принце: мы в ответе за тех, кого приручили.