Цветочное сердце

– То, как вы отгородились от мира и истязали себя… для вас это вредно. Вы… – Появившаяся мысль больше годилась в советы себе, чем ему, но Ксавье ждал, глядя на меня с полным вниманием. Он всегда смотрел мне в глаза, когда слушал по-настоящему. – Если слишком замкнуться в себе, покажется, что существует лишь ваш внутренний мир. Душевный голос будет твердить, что вы ничтожество… и вы поверите. – В горле у меня пересохло, в подсознании слышался слабый шепот, но я сосредоточилась на Ксавье. – А я… ну… я не считаю вас ничтожеством. Ничего подобного.

Ксавье рассмеялся своим монотонным смехом.

– Я тоже не считаю вас ничтожеством.

В груди у меня что-то затрепетало и заставило щеки вспыхнуть. Мысли о том, какие длинные у Ксавье ресницы, лишь усугубляли мое состояние. Я погрозила ему пальцем:

– Если обнаружу, что вы читаете всю ночь, или услышу, как гремите на кухне, готовя снадобья… – Угроза иссякла. Мы оба понимали: в такой ситуации крики – максимум, на что я буду способна.

Ксавье улыбнулся:

– Хотел бы я быть таким, как вы.

– В смысле, упрямым?

– Нет. – Ксавье поскреб затылок. – Бесстрашным.

Не зная, что ответить, я закусила губу. Ксавье наблюдал за мной.

– Спокойной ночи! – наконец выпалила я. – То есть я знаю, что еще рано…

– Спокойной ночи. – Ксавье наклонил голову – его волосы свесились на лоб, – потом скользнул к себе в комнату и захлопнул за собой дверь.

Я коснулась полосатой древесины дубовой двери. То, что Ксавье от меня прятал, сделало его таким. Замкнутым, отчаянным, изводящим себя колючками и стыдом.

То, что Ксавье от меня прятал… скрывалось в записной книжке, запертой на кухне.

Я быстро спустилась по винтовой лестнице. «Ксавье хранит тайну не просто так», – говорил тихий, вкрадчивый голос у меня внутри. Только я знала друга. Он никогда не просил помощи, даже если душа его стенала. Ответы мне предстояло искать самой. Причем для его же блага. Если бы мне удалось разведать секрет Ксавье, я сумела бы ему помочь. В итоге игра стоила бы свеч. Ксавье вообще не нужно было знать, что я проявляла любопытство.

Спустившись на кухню, я уставилась на запертый ящик. В конце дня Ксавье закрывал в него выручку. Так что содержимое записной книжки, чем бы оно ни оказалось, друг считал столь же ценным. Ключ он унес на второй этаж.

Но у меня была магия.

Я посмотрела на дверь передней, окрашенную в зеленый цвет, которую сама открывала и высаживала.

Я осторожно взялась за ручку ящика.

– Так, магия, – шепнула я, – на этот раз давай аккуратнее.

Во-первых, принимаем свои эмоции.

Сделав глубокий вдох, я закрепила Ксавье на переднем плане своих мыслей. На том, какие чувства он у меня вызывал. Счастье. Безопасность. Желанность.

Нежность к нему. Бабочки в животе, когда мы стояли рядом. Покрасневшие щеки. Участившийся пульс.

Дальше: мое намерение. Я представила, как плавно, тихо, без усилий открываю ящик.

И, наконец, умеренность.

– Без переборов, – шепнула я магии. – Просто… легонечко… потянем.

Тронула ящик – и он выскочил со своего места, с громким «бам!» ударился о косточки моего корсета, выбил воздух из моих легких. Все монеты разлетелись; с бешено бьющимся сердцем и пульсирующим от боли животом я опустила ящик на пол.

Грохот поднялся невероятный – я замерла, наблюдая за лестницей. Ксавье точно услышал. Наверняка заподозрил неладное. Я скажу ему, что так вышло случайно. Что я искала чернила. Или что моя магия самовольничала.

Я подождала, потом глянула на часы на цепочке и вздохнула с облегчением. Прошло две минуты, а Ксавье так и не пришел узнать, в чем дело.

Опустившись на колени перед ящиком, я вытащила записную книжку в кожаном переплете и перелистала.

Страницы заполняли указания по приготовлению снадобий. Все были записаны тонким неразборчивым почерком Ксавье. Перечни ингредиентов, цветов, семян, различных масел и кореньев. В правом верхнем углу каждой страницы стояла дата, в углу – крестик. На некоторых листах текст заливали кляксы, похожие на кровоточащие черным раны.

Перебрав рецепты, я нашла самый свежий. Некоторые ингредиенты были перечеркнуты, а наверху страницы Ксавье написал: «Протестировано на девушке на втором этапе поражения “эйфорией”. Варианты 102, 103 неэффективны».

Я села на пятки, и мои плечи опустились. Страшных тайн в этой записной книжке не хранилось – только список нейтрализаторов «эйфории», которые испробовал Ксавье. Общим числом более ста.

Мой большой палец скользил по краям страниц, быстро их переворачивая. Номера наверху становились все меньше: 81, 70, 64, 52, 25, 11… В самом начале шли непронумерованные страницы, а на них – еще больше рецептов, теперь с описаниями и примечаниями:

«Попытка создать противорвотные таблетки».

«Эксперимент с тоником, помогающим бодрствовать».

«Снадобье для избавления от тревоги и меланхолии».

Внутри меня все замерло.