Цветочное сердце

– Не беспокойся о наказании мастера Морвина, Клара. Можешь собирать вещи, и через несколько дней, когда закончится подготовка Робин, я снова возьму тебя в ученицы. После благословения, которое ты наложила, у меня наверняка получится обосновать твое обучение в Куинсборо.

Я могла бы пойти таким путем. Могла бы отдать еще год тренировке и контролю своей магической силы, если бы не отказалась от нее.

Мадам Бен Аммар ласково улыбалась мне, в глазах у нее до сих пор светилась гордость.

– Раз твой отец в добром здравии, ты сможешь посвятить себя учебе, не тревожась за него, и через год наверняка будешь готова получить допуск…

– Еще не слишком поздно, – подала голос я. – Ксавье может приготовить нейтрализатор. Может сохранить свою магическую силу.

Улыбка померкла на губах мадам Бен Аммар. Она сжала в кулаках черный атлас своего платья.

– Да, да, он еще может. – Ведьма сильно потрепала меня по плечу. – Когда будешь готова продолжить образование, дай мне знать. Ты только-только вернула себе отца – принимай решение без спешки. – Мадам Бен Аммар придвинулась ближе и крепко меня обняла. Сердце заболело. – Я очень тобой горжусь, – прошептала она.

Я ненавидела себя. За то, что отдала свой дар, что мадам Бен Аммар ни о чем не подозревала.

– Знаю, как ты билась со своей магией, – продолжала ведьма. – Очень радостно видеть, что она наконец тебя слушается.

Не от мадам Бен Аммар мне хотелось принять похвалу. Я представила себе сияющую улыбку Ксавье и слезы гордости на его глазах. Он потребовал бы подробнейшего отчета о наложенном благословении.

– Без помощи Ксавье у меня не было бы надежды, – шепнула я.

Рассмеявшись резко и монотонно, мадам Бен Аммар отстранилась от меня.

– Ох, нет, дорогая! Не нуждалась ты ни в его обучении, ни в той клятве. Сила жила в тебе всегда.

Мадам Бен Аммар встала и, высоко подняв голову, двинулась на кухню. За ней захлопнулась дверь. У меня было всего несколько секунд наедине с собой, потом папа заподозрит неладное. Я ссутулилась и крепко зажмурилась в ожидании знакомого жжения своей силы.

– Магия! – шепотом позвала я. – Если ты еще здесь, дай мне знак. Сломай что-нибудь, если хочешь, только ответь!

Я ждала. Внутренний голос молчал, под ложечкой не сосало, кончики пальцев не щипало, ладони не потели. Я смотрела на руки и надеялась, что на рукавах блузки сейчас вспыхнет пламя или зацветут цветы. Но никаких чудес не происходило.

Чудес больше не будет. Моя мечта, как и желание работать вместе с Ксавье – стать «Морвин и Лукас», – приказала долго жить.

17

Мне следовало радоваться.

Почему же я не могла вытащить себя из постели?

Ужасно, но болела каждая клеточка моего тела. Боль пульсировала за глазными яблоками; ворочаясь на своей маленькой кровати, я думала, что должна была сейчас просыпаться в башне Морвинов.

От тишины, оставшейся после ухода магической силы, бросало в холод. Я натянула одеяло на голову, оставив ноги в чулках непокрытыми.

Легонько хлопнула дверь в мою комнату, раздался знакомый стук папиных ботинок по половицам. Отцовские пальцы коснулись не скрытого одеялом дюйма моей макушки.

– Где моя ранняя пташка? – заворковал папа.

Я не ответила. Все мои жалобы казались предательством по отношению к папе. Мы так упорно сражались за его здоровье и счастье. Этого мне должно было хватить. Это должно было стать пределом моих мечтаний. Глупо и эгоистично желать чего-то еще, особенно возвращения магии, которая столько лет мне докучала.

Соседний с моей головой участок матраса слегка накренился: папа сел рядом. Он откинул одеяло – перед глазами у меня побелело от льющегося в окно света. Я зло уставилась на свет и на папу, пока наконец не смогла сосредоточиться на его лице.

Папин веснушчатый лоб сморщился от жалости.

Я плакала всю ночь. Наверное, мои глаза были такими же опухшими и некрасивыми, как я и представляла.

– Что случилось, цветочек?

Я подняла голову и положила ее папе на колени. Он гладил мои волосы, а я смотрела на стену.

– Мадам Бен Аммар объяснила, как сложны благословения, – негромко проговорил отец, стараясь сделать так, чтобы я снова заснула. – По ее словам, после наложения вполне нормально чувствовать себя плохо.

Я чуть заметно подняла и опустила голову в слабом кивке. Боль и усталость этим наверняка объяснялись, но упадок сил от чар вряд ли должен был довести меня до слез.

– Я не такой умный, как мадам, – начал папа, – но чувствую, что дело не только в этом.

Как ему это удавалось?

Я снова натянула одеяло до самого носа:

– Ничего страшного.

– Клара Лукас, талантов у тебя много, но врать ты не умеешь.

– Я не вру! – Мои слова прозвучали резко, и я мгновенно пожалела о злобе, которую в них вложила. Стало страшно, что папа уйдет или что по моей небрежности магия снова нанесет ему какой-то вред.

Нет. Такой опасности больше не существовало.

Я обняла папу за пояс. Слеза скатилась по моему носу на темно-серую ткань его брюк.

Большим пальцем отец гладил меня по щеке, где только что была мокрая дорожка.

– Почему ты не вернулась домой?

– Я дома, – хрипло проговорила я.

– Нет. Почему ты не вернулась к Ксавье?