Цветок для двоих [СИ]

Отрывая усталые глаза от желтой ломкой бумаги, она судорожно зевнула. Крис послушно зевнула следом, сидя почти вплотную и читая другое письмо. Она со своим стулом переехала поближе, чтобы удобнее было разбирать бисерный почерк — время от времени подруги тыкали пальцем каждая в свой листок, чтобы вместе понять нечитаемое слово.

— О Господи, — Крис положила письмо и прижала веки кончиками пальцев, — из его эпистол можно собрать роман. В стиле дзуйхицу. Что вижу, о том пою. Беда в том, что видит он не то, что окружает детку Елению. А обсуждать ее собственные дела детка ему категорически запретила. Я начинаю думать, что Асам хранил большую увесистую картонную пустышку. Для нас, во всяком случае.

— Акыны.

— Что?

— Я говорю — «что вижу, о том пою» это акыны степные так творили. Едет себе на лошадке, зевает по сторонам и поет, ой, мимо проплыл куст полыыни, вэй, пыль вдалеке от диких коней, ой, скоро начнется грозааа… И так далее.

— Прекрасная какая жизнь, — с чувством сказала Крис, — едешь, поешь, и никаких тебе писем.

— Да ладно тебе. У нашего Леона неплохо получается. На порядок приятнее салонной литературки.

— И я бы сказала, на пять порядков сильнее обычного сетевого графоманства, — согласилась Крис, — то есть, по меркам нынешней массовой графомании — практически левтолстой. Но нам никакого проку. А время идет.

— Нашла.

— Что? — Крис по-прежнему сидела, запрокинув голову и прижимая пальцы к глазам.

— Криси. Я, кажется, нашла. А думала, в последнюю минуту. А оно — вот.

Стул Крис с грохотом опустился на четыре ножки. Она прижалась к плечу Шанельки, перед которой на столе лежал густо исписанный длинный листок, в уже знакомой вязи мелкого почерка мелькали восклицательные знаки, оборванные абзацы, словно автор письма прерывался и всякий раз начинал писать с новой строки, стараясь сделать письменную речь более выразительной.

— Так-так, — Крис не нужно было спрашивать, почему Шанелька сходу определила важность документа.

«Еленочка! Прежде чем ты решишься, прошу, прочитай все полностью, дважды, а то и трижды. Ты знаешь, как важны нам дружеские слова, но я не могу сказать их тебе. Только лишь написать, повторяя твою собственную историю. Целиком. Прошу, прочитай. И обязательно — как о другом человеке.

Если после этого ничто не изменится в твоей душе, так тому и быть. Ты знаешь, как я люблю тебя. Так же я буду любить и маленькую Иду. Но о себе напишу позже. А пока — выслушай историю девочки, которая пустилась в приключения, подобно северной Герде, но не в поисках возлюбленного брата. А — в поисках счастья. Итак, начало…»

Крис подняла глаза на Шанельку. Листок лег на стол. Вернее, на несколько таких же густо исписанных листков. Шанелька кивнула, указывая на аккуратные номера в уголке каждой страницы. И вытащила последний, на котором внизу стояла дата — после слов прощания.

— Он наплевал на запрет. И тут — все. Письмо целое, без утрат. Читаем, да? Или кофе?

Это было так правильно и щекочуще — оставить листки на столе, пройти через тишину стеллажей, полных бумаг, коробок и папок, чтобы заняться обыденными маленькими делами — достать чашечки, вазочку с конфетами, сахарницу. Сварить в крошечной электрической кофеварке крепкий кофе, разлить, добавляя сухих сливок. И не торопясь, хотя внутри все прыгает от нетерпения, выпить, закусывая легкими сухими печеньицами.

— Джахи будем звонить? — Шанелька поставила чашечку на поднос рядом с опустевшим блюдечком для печенья.

Крис покачала головой.

— Сегодня он занят. Ну и еще… Ему придется по ходу переводить — с русского на русский. Я бы лучше в первый раз без него. А потом расскажем. Вечером, в аннуке.

— Да. Так будет правильно, — Шанелька поняла, это и правда, будет очень правильно, сидеть там, в ярком фонаре света, окруженном чернотой ночи. Пить кассан, уютно полулежа на множестве подушек. Читать, рассказывать, слушать.

— Что ты там бормочешь? — спросила Крис, когда шли обратно, по узкому проходу вдоль стены.

— Я говорю, если наш Леон снова пустится в отвлеченные изысканности, я изобрету машину времени, вернусь в прошлое и надаю ему подзатыльников.

Они сели, приближая лампу к бумаге.

— Начинай, — сказала Крис, — ты же нашла.