Цветок Эридана (СИ)

К вечеру пьяницы зашевелились и стали приходить в себя. Первой выползла Дратса: холодный воздух и вода оказали на неё благотворное влияние, и она, пошатываясь, вернулась в дом распинывать остальных. Опохмелившись, мроаконцы принялись за еду. Вскоре на столе опять появился бочонок, запахло спиртом, голоса звучали всё громче и развязней. Ева-Мария в раздражении встала с места. Элия взяла её под руку, но один из стражников, осмелев, схватил принцессу за платье и потянул назад.

— Уже уходишь, красотка? — с пьяной ухмылкой спросил он.

— Ей пора спать, — насмешливо ответила Дратса.

— Я бы согрел её постель сегодня ночью.

— Укороти щупальца, она собственность халдора.

— Жаль, — охранник скосил глаза на фрейлину. — А эта тоже?

Женщина икнула и залилась смехом.

— С такой-то рожей? Нет, на неё никто не претендует.

— Подумаешь, нос сломан, зато фигурка что надо.

Элия сделала вид, что не понимает мроаконский, и торопливо увела королеву в другую комнату.

— Эй, Кельвин, стой! — позвала Дратса.

Она встала и неровной походкой направилась в спальню. Девушки сидели на кровати, держась за руки, и со страхом слушали крики мроаконцев.

— Тащи её сюда, позабавимся! — гоготали воины.

— Пошли, — скомандовала гассер, беря фрейлину за плечо.

— Нет, — тихо сказала та.

Выругавшись, Дратса схватила Элию за волосы, оторвала от принцессы и поволокла за собой.

— Оставьте её в покое! — испуганно воскликнула Ева-Мария.

— А ты сиди тихо, — предупредила мроаконка. — Как бы ненароком не поранить твой драгоценный животик.

— Вы ведь женщина! Как Вы можете так поступать с другими?

— Ха-ха-ха! Ты смешная, — Дратса вытолкнула фрейлину за занавеску, а сама села на нары. Ева-Мария почувствовала на своей щеке её пьяное дыхание. — Мне плевать на людей: я хищник, избавляющий мир от бесполезных и слабых. Те, кто мне нравится, живут подольше, остальные умирают. Думаешь, меня просто так сюда послали? — она положила руку на живот принцессы и слегка надавила.

— Пожалуйста, не надо, — чуть слышно произнесла королева.

— Ахаха, — пьяно засмеялась Дратса. — Не бойся, я тебя не трону. Надоело делать за мужиков их грязную работу.

Ева-Мария окаменела. В это время за стеной послышался пронзительный крик Элии.

— Похоже, там становится весело. Пойду поиграюсь с малюткой Кельвин, — мроаконка вышла, оставив принцессу в ужасе и смятении. Через некоторое время мисс Кельвин вернулась и молча легла на своё место.

— Элия, — прошептала Ева-Мария.

— Со мной всё в порядке, Ваше Величество, — ровным голосом ответила фрейлина.

— Честно?

— Да.

— Вы кричали!

— Я обожглась.

— Они издевались над Вами? — принцесса возмущённо поднялась на локте.

— Какая разница? Спите. Не нужно больше вопросов.

— Я обо всём расскажу королю!

— Это ничего не изменит, — Элия повернулась к стене, её голос был тихим и печальным. — Я давным-давно не чувствую боли. Все мои чувства умерли с ним.

— Эй, цыпочки! — бухая в хлам Дратса ввалилась в спальню, ногой отпихнув ползущего за ней квада. — Какие чувства? Что за сказки? Кельвин, из-за гассера что ли хнычешь?

— Убирайтесь отсюда! — взвизгнула Ева-Мария.

— Вот дура! Я тебе таких красавцев… получше твоего Неая… Блин! — мроаконка запнулась о войлочный коврик и с руганью повалилась на пол, где вскоре захрапела.

К утру в доме у озера всё стихло: ром кончился, а с ним прекратились и ночные гульбища. Жизнь потихоньку вошла в обычную колею: женщины жили в доме, а четверо охранников — во флигеле неподалёку. Никто не сидел без дела: вода в озере не годилась для питья, и приходилось топить собранный в горах снег, рубить дрова, таскать уголь. Конечно, ввиду своего положения Ева-Мария была избавлена от работы, и вся тяжесть быта легла на плечи Элии Кельвин: бедной фрейлине приходилось мыть, шить, стирать, готовить за всех, так как Дратса не проявляла особой склонности к ведению хозяйства. Единственное, что могло хоть как-то компенсировать многочисленные неудобства — возможность прогулок. Иногда Элия и Ева-Мария поднимались по пологому склону горы, где на подтаявшем снегу росли карликовые ивы и растения с большими яркими цветами. Воздух здесь был чист и свеж, насыщен запахами земли и весны. В целом же один день походил на другой, и все они тянулись бесконечно. Принцесса облюбовала каменистый бережок озера и подолгу сидела у прозрачной воды со ступкой в руках. Предыдущая жизнь казалась нереальным сном, и Ева-Мария всё реже вспоминала о ней. Последнее время ей овладела странная апатия: она могла часами молчать, глядя в одну точку, или уснуть среди разговора. Пару раз прилетал дирижабль, и королева вручала неразговорчивому Никзе длинные письма для Хазара с просьбами избавить её от прозябания в Лло, на которые ни разу не получила ответа.