Цветок папоротника

Граф даже прихватил в дорогу своего лекаря, чтобы при необходимости получить заключение обученного медикуса, но пока видел именно то, о чем писал король – в замке нет детей. Барон подозрителен и зол и явно срывает злость на жене. А еще все стражники в замке поразительно тренированы и подтянуты. Слишком много обученных коней и оружия. Можно сослаться на необходимость обороны, на Пограничье, но в этой стороне уже лет семь не было серьезных стычек, а оружие у баронских воинов блестит, словно они каждую неделю в набеги ходят. Надо бы еще посмотреть…

* * *

Утром граф проснулся очень рано, и убедился, что оруженосец крепко спит на кушетке для личного слуги. Парня не было большую часть ночи, и наверняка ему пришлось плясать и очаровывать служанок барона, так что пусть спит, решил граф. Тихонько поднявшись, чтобы не разбудить юнца, лорд Селборн сам подбросил дров в камин, и вынул из теплых углей кувшин с водой для умывания. Зная его привычку к чистоте, Жак с вечера принес свежую воду, и поставил ее в камин, чтобы сохранить тепло до утра.

Пока граф умывался и надевал приготовленную оруженосцем свежую сорочку, парень проснулся и принялся помогать господину, попутно выкладывая все сведения, которые удалось раздобыть.

– Узнал я много, милорд, хотел вас даже ночью будить, да потом решил, что и утром вы не опоздаете.

– Говори! – граф поддернул рукава, расправил шнуровку шоссов, а потом вынул из дорожного кошеля небольшой гребень и принялся охорашивать свою бороду.

– Барон действительно что-то затеял! – выпалил мальчишка, держа на вытянутых руках ремень с поясным карманом и ножнами для кинжала. – Кухарка ворчала, что из подвала пропали бочки с солониной, и сухари, которые баронесса велела готовить к ветрам. Без воли барона столько провианта никто бы тронуть не посмел. Да и вывезти сразу шесть бочек…

Селборн кивнул. Он знал этот обычай. В относительно теплые, но ветренные дни хлебные печи не топили – берегли дрова, поэтому слуги, да и хозяева мелких маноров ели загодя припасенные сухари. А еще сухари были отличным дорожным припасом. Их любили солдаты и моряки – вес небольшой, а погрызть и на ходу можно. Солонина опять же, удобна в дороге и нередко ее везли в обозах солдаты.

– А баронесса, – спросил лорд оруженосца, – что на кухне про нее говорят?

Тут юноша смутился:

– Говорят по утрам леди перестала заходить на кухню из-за дурноты.

– Интересно! – граф даже отвлекся от своего туалета, – а еще что говорят?

– Барон не знает, думает, что его супруга просто больна, а леди Грейнж собирает сундук в монастырь.

– Даже так? Почему? Если леди в положении, значит может подарить супругу наследника!

– Я слышал, что барон суров к жене, и слишком пристально смотрит на свояченицу, – ответил оруженосец, подавая господину бархатный берет с красивым аграфом.

– Свояченицу? За столом не было других леди, – припомнил посланник короля, – но барон спрашивал о ней. Ты видел даму?

– Нет, – юноша перешел на шепот, – я не видел леди, но слуги болтали, что сестра хозяйки хороша собой, хотя и очень юна. А еще… в ее комнате не горит свет, туда никто не заходит кроме баронессы, и все говорят, что леди Виола больна заразной болезнью. Но разве больные лежат в темноте и тишине?

– Иногда лежат, – сказал граф, рассматривая себя в начищенном медном подносе, – но очень редко. Есть такие болезни, при которых голова гудит, словно колокол от любого звука, и взгляд на огонь вызывает тошноту. Но скажи – ка мне, а кто выносит за больной горшок?

Оруженосец задумался и ответил:

– Получается – никто! Горничные болтали, что леди Виола совсем не ест, и мало пьет, а про горшок никто не упоминал.

– Значит сейчас я иду на завтрак, а ты незаметно проверишь покои юной леди. Если она там, извинишься и передашь от меня пожелания выздоровления. Если ее там нет… приколешь эту брошку на левую сторону груди!

Парень понятливо кивнул, и когда лорд Селборн вышел из опочивальни, быстро убрал в дорожные мешки одежду и личные вещи господина, а потом выскользнул за дверь и помчался по коридору в хозяйское крыло. Нужно успеть до того, как гостя поведут на псарню или в конюшню. К этому времени горничные отправятся в комнаты, наводить порядок, и будет нехорошо, если они заметят Жака в женской спальне!

Если до крыла оруженосец бежал, то до двери уже крался – боялся столкнуться со служанками баронессы или с бароном. Где-то раздались голоса, и юноша заметался, потом сообразил – спрятался за гобелен и затих. Мимо прошла леди Грейнж и пара ее служанок, обсуждая завтрак:

– Милица, ты скажи кухарке, чтобы для графа сварила простую кашу, без мяса, и кувшинчик сливок поставила и изюм распаренный положила!

– Да, госпожа, а вам чего изволите? – уточняла служанка.

– Мне водицы ягодной, кислой, и пирожок с яблоками. А сыр я на столе возьму.

– Может вам посытнее чего, госпожа? – вмешивалась в разговор вторая служанка.

– Обойдусь, – отмахивалась от них баронесса.