Цветок с пятью лепестками

Девушка поднялась и вдруг пошатнулась.

— Что-то мне нехорошо. Подожди минутку, я быстро. Заплати пока.

Девушка нетвердой походкой направилась в сторону туалета. Итальянец проводил ее внимательным взглядом, а потом махнул рукой, и обе официантки поспешили вслед за ней.

Милан с удивлением наблюдал за этой картиной, а потом присел обратно. Голос Рикардо прозвучал неожиданно резко.

— Поверьте, пан, против вас я ничего не имею, но во избежание недоразумений вам придется последовать со мной за вашей знакомой. За другой девушкой вернемся позже. Мы же отправим ей смс с вашего телефона.

Милан почувствовал, что итальянец бесцеремонно полез к нему в карман. Он хотел помешать ему, но руки вдруг стали страшно тяжелыми. Неподъемными. Чех попытался сосредоточиться и заметил, что двое мужчин, ранее беспробудно пьянствующих в углу, пронесли что-то к выходу.

Музыка в баре превратилась в какой-то неравномерный шум. Голос Рикардо доносился словно с огромного расстояния, он едва мог разобрать слова.

— Жаль, у вас здесь все закодировано. Не подскажете пароль? Не подскажите. Янек!

Милан почувствовал, как его вытаскивают из-за стола и волокут куда-то. Ноги не слушались и подгибались, яркий свет почему-то причинял боль, и он закрыл глаза. Морозный ветер ударил в лицо буквально на мгновение, а потом его усадили в кресло, двери захлопнулись, и наступила тишина.

— Что это? О чем вы разговаривали? И зачем ты обращалась к стихии?

Голос Сагар сорвался на крик, и она больно схватила девушку за плечо. Эстер не ответила. Она была само спокойствие, само хладнокровие. Только взглянула наставнице в лицо. Та словно натолкнулась на волну холода из-за приоткрытой зимой двери, разжала руку и растерянно замолчала.

— Теперь я могу идти, Сагар? Все закончилось?

Зеленая кивнула и осталась стоять с задумчивым выражением лица. Потом спохватилась, словно смысл сказанного не дошел до нее.

— Мы уйдем вместе. Ты поняла?

Девушка решительно направилась к выходу, и лишь сделав несколько шагов, ответила.

— Тогда идем. Я не хочу оставаться в этом месте ни минуты.

Тот же унылый путь по коридорам занял, казалось, еще больше времени. Затухающие факелы почти не давали света, а наставница в этот раз не пыталась указывать дорогу. Она молча шла сзади, и Эстер почти осязаемо чувствовала исходящее от женщины недовольство.

“На самом деле ты должна радоваться, что все так обернулось, В ином случае все могло окончиться гораздо хуже. Может быть, жрица имела в виду именно это?

Уже у самого выхода, там, где, кажется, вдали появились отблески солнечного света, дорогу перегородили суровые воины с круглыми плетеными щитами и в высоких шапках. Персы!

За их спинами прошла немолодая женщина с измученным, но гордым лицом. Черные волосы были собраны в красивую прическу, длинное белое платье было украшено золотым шитьем. Золотые браслеты на руках, золотая диадема. Сагар потянула Эстер обратно в полумрак.

— Это Мандана, дочь Астиага. Пришла просить богиню за своего сына. Лучше, чтобы она нас не видела.

Глядя на исчезающую в проходе женщину, Эстер вдруг прониклась к ней симпатией. От женщины расходились кипящие волны чувств: попеременно отчаяния и надежды. В ней ощущалась и нечаянная радость, и глубокий ужас перед неизбежным.

Девушка склонилась к наставнице и так же шепотом переспросила.

— А что с ней случилось?

Царевна вместе с сопровождающими ее жрицами давно исчезла в проходе, а Сагар все молчала. Воины все так же перегораживали проход и сурово смотрели на едва видимых женщин. Наконец зеленая решила, что здесь им не пройти, взяла молодую колдунью за руку и повела обратно по коридору. Только когда они отдалились на несколько десятков шагов, она все так же, полушепотом, произнесла.

— Завтра суд над ее сыном Курушем. Так его зовут в Персии. Здесь он Кир. Много лет все думали, что он умер, и вот внезапно нашелся в семье какого-то пастуха.

Эстер чуть не споткнулась и схватилась за руку идущей чуть впереди женщины.

— Разве такое может быть? Как может царский сын пропасть? И как потом может найтись?

Как раз в этот момент они наконец вышли, и девушка вынуждена была прикрыть глаза от яркого солнечного света. А снаружи было жарко, очень жарко.

Сагар остановилась и окинула взглядом пустеющую площадь. Теперь праздник переместится в дома горожан. Они принесут жертвы у домашних алтарей и будут весь год надеяться, что богиня отблагодарит их за их маленькие жертвоприношения и страстные молитвы.

— Он перс. По отцу. Значит, здесь чужой. Кроме того с ним связано странное предсказание, сделанное еще до его рождения.

Эстер поежилась. Несмотря на страшную жару она вдруг почувствовала, как по спине пробежал холодок. Когда девушка подняла голову, то почувствовала на себе внимательный взгляд колдуньи. Как будто им в голову одновременно пришла одна и та же мысль. Предсказание. Недавно она уже, кажется, слышала одно. С трудом проглотив внезапно возникший в горле комок, Эстер попросила наставницу продолжить.

Сагар, словно полностью занятая какими-то своими мыслями, некоторое время не отвечала. Потом нехотя пробурчала.