Цветы азалии дарят перед нежеланной разлукой (СИ)

Ведь главная причина, почему люди влюбляются — встреча глазами и непрерывная игра в гляделки, мол кто быстрее в кого себя влюбит, или кто быстрее разглядит потайные секреты на дне души сквозь глаза. Люди теряют рассудок, разделяя друг с другом одну тишину. И сходят с ума, когда смотрят друг другу в глаза. Поэтому Даниэль не смотрел в глаза — момент такой подходящий и идеальный, что он боится. А как потонуть в этой любви боится Намхён.

— Рисовать. Но папа запрещает поступать на факультет искусств, поэтому солгу, что меня интересует менеджмент или бизнес. И что я разбираюсь во всех этих терминах офисных планктонов и интересуюсь политикой, — Даниэль повернул голову, и Намхён тут же отвернулась, разглядывая то, как листва и тонкие ветви дерева покачиваются в такт биению её сердца.

В этом парке было свободно. Было бы удивительно, если бы почти в полночь они застали здесь толпу людей. Только иногда студенты проходили мимо них, презрительно косясь на пару, словно вот они отвернутся и Намхён с Даниэлем тут же начнут целоваться. Хван не хотела смотреть на часы и отсчитывать минуты до назначенного её мамой времени. Почему родительница всё ещё строила из себя её маму было непонятно, потому что Намхён называла её так только из уважения к Минхёну. Он называет её нежно и ласково, превозмогая всё отвращение к ней и её алкоголизму — мама, значит и она будет.

— Как Минхён? Говорят, у него было повышение. Господин Ли собирается передать ему управление клиникой, потому что у него детей больше нет, а племянники, поговаривают в наших кругах, такие твари, что им страшно доверить хоть что-то, — Даниэль продолжал говорить тихо, наслаждаясь этой тишиной между их разговорами. Именно этого уюта не хватало Кану в последнее время.

— Он говорил об этом, — при упоминании брата Хван улыбнулась. — Я счастлива, что у него всё хорошо, — Намхён рассеяла всю свою радостную пелену перед глазами, когда взглянула на дисплей телефона и увидела колкое «23:49». Она закрыла глаза и мысленно начала отсчёт. — Мне пора, — Хван вновь накинула тяжёлый рюкзак на плечи и продолжила кряхтеть от усталости.

— Если я уж и пригласил тебя, то и отвезти должен. Пойдём, адрес только скажи, — Даниэль быстрым шагом прошёл мимо девушки. Она смотрела на его спину и хотела прыгнуть сверху, чтобы он отнёс её и покатал немного, но, во-первых, она в юбке, а во-вторых, они всего лишь прогулялись разок по парку.

Намхён улыбнулась, когда Кан повернулся и крикнул ей, чтобы она была немного побыстрее. Веди он себя так на глазах у всех, то не был бы, наверное, одним из самых желанных парней среди старшеклассников. Девочкам нравятся такие парни — безрассудные, уверенные и плохие. Намхён была не его уровня, так что никак не дотягивала до звания девушки Кан Даниэля. Но искренне стала надеяться на то, чтобы стать хотя бы просто друзьями.

— Чего застыла? Садись!

«23:52».

И снова её поглотило это невероятное чувство полёта. Намхён прикрыла глаза и положила голову Даниэлю на спину. У неё проносилось всё её детство перед глазами. Её отчаянные попытки привлечь внимание матери и получить похвалу от неё за хорошие оценки проваливались. Она мечтала хотя бы на пару минут ощутить её любовь, тепло материнских объятий, услышать стук сердца за грудной клеткой, рассказывать истории из школы, слушать её рассказы, когда она была молодой. Проводить вечера с мамой за чашкой чая и разговаривать обо всём на свете, выслушивая её наставления и анекдоты.

Любить и чувствовать себя любимой. Хотя бы матерью.

Но Намхён оказалась нужна только старшему брату, а его любви и заботы, как бы эгоистично это не звучало, ей не хватало.

А с предательством Джисона всё только усугубилось. Хван чувствовала себя брошенной куклой — грязной, никому не нужной, нелюбимой. Недостойной.

У Джиа была своя жизнь и свои проблемы, с которыми она не в силах справиться и которые решить Намхён не могла, даже если бы захотела. И у неё был целая мусорная куча подобных мелких и крупных проблем, которые не решались одним только: «Держись».

Она плакала, а ветер слизывал её слёзы и утешал, заключал в свои крепкие объятия и шептал, что вся жизнь впереди и всё будет хорошо. Но Намхён живёт сейчас, и она устала ждать этого будущего. В этот самый момент ей больно и одиноко, а на будущее в такие секунды ей как-то всё равно.

Она одна сейчас. И это ничего не изменит.

«23:59» — Намхён спрыгивает с мотоцикла и снимает шлем дрожащими руками. Попрощавшись с Даниэлем, она быстро забежала в дом и закрыла дверь, перед этим услышав громкое — «Увидимся!».

***