Цветы для Элджернона

Резковатый выпад. Она как бы напоминала Харви, что ее мужу предстоит оплачивать кредит. Я не удержался и выступил на подхвате:

– Никто не начинает с нуля, миссис Нимур. Все что-то строят на чужих ошибках. В науке не бывает ничего оригинального. Ценится только твой вклад в общее дело.

– Разумеется. – Она обращалась не столько ко мне, сколько к великовозрастному гостю. – Как жаль, что мистер Гордон не появился раньше, чтобы помочь решить на финише кое-какие маленькие проблемы. – Она рассмеялась. – Ох, я и забыла, вы же тогда были не в состоянии проводить психологические эксперименты.

Тут уже и Харви прыснул. Я понял, что мне лучше помалкивать. Берта Нимур не допустит, чтобы последнее слово осталось за мной, а если продолжить в том же духе, все может плохо кончиться.

Я увидел, что доктор Штраус и Берт разговаривают с еще одним представителем Фонда Уэлберга.

– Проблема, мистер Рэйнор, – говорил Штраус, – заключается в получении достаточных инвестиций для работы над подобными проектами. И при этом важно не быть связанным по рукам и ногам. Невозможно работать, если каждое вложение помечено маркером «только на это».

Рэйнор махнул сигарой в сторону маленькой группки:

– Настоящая проблема в другом: убедить совет директоров, что данное научное исследование имеет практическую ценность.

Штраус мотнул головой:

– Я что хочу сказать? Деньги выделены на исследование, но никто не может знать заранее, принесет ли оно пользу. Результаты нередко бывают отрицательные. Выясняется, что «все не так»… и это так же важно, как позитивный итог, для продолжения эксперимента. По крайней мере, ученый будет знать, чего не надо делать.

Подойдя к этой группе, я заметил жену Рэйнора, которой меня представили ранее. Темноволосая красотка лет тридцати. Она уставилась на меня… точнее, на мою макушку, как будто ожидая, что оттуда сейчас выскочит какой-то росток. Я перехватил ее взгляд, и она, не выдержав, перевела его на доктора Штрауса.

– А что вы скажете о вашем проекте? – спросила миссис Рэйнор. – Вы предполагаете, что сможете применить эту технику к другим умственно отсталым? Смогут ли ученые в других странах воспользоваться вашим методом?

– Слишком рано что-то утверждать. – Штраус кивнул на меня. – Ваш муж помог нам подключить Чарли к нашему проекту, и теперь многое зависит от его выводов.

– Мы, конечно, понимаем всю необходимость чистых научных исследований, вроде вашего, – вставил мистер Рэйнор. – Но наш имидж сильно выиграл бы, если бы мы смогли продемонстрировать всем работающий метод за пределами лаборатории, показать миру ощутимый положительный результат.

Я открыл было рот, но Штраус, видимо догадываясь, что я хочу сказать, предостерегающе положил мне руку на плечо.

– Мы все в Бикмане понимаем, что работа Чарли имеет первостепенное значение. Его задача сейчас – установить истину, какой бы она ни была. А задачу обращаться с населением и просвещать общество мы оставляем за вами.

Он улыбнулся Рэйнору и увел меня подальше.

– Вообще-то я собирался сказать другое.

– Не уверен, – прошептал он, держа меня за локоть. – Судя по огоньку в твоих глазах, ты собирался разнести их в клочья. А вот этого я не мог тебе позволить, правильно?

– Пожалуй, – согласился я, беря очередной бокал с мартини.

– По-твоему, ты поступаешь разумно, так налегая на выпивку?

– Нет, но я просто хотел расслабиться и, похоже, ошибся адресом.

– Давай-ка полегче. Хотя бы сегодня не устраивай скандалов. Эти люди не дураки. Они сразу поймут, что ты к ним испытываешь. А нам, в отличие от тебя, они очень даже нужны.

Я вскинул бокал в его честь.

– Я постараюсь, а вы держите миссис Рэйнор от меня подальше. Если она еще раз передо мной покрутит попкой, то получит от меня хороший шлепок.

– Шшшш! – прошипел он. – Она может тебя услышать.

– Шшшш! – эхом отозвался я. – Виноват. Я сяду в уголке и буду помалкивать в тряпочку.

Глаза уже застилал туман, но сквозь него я ловил на себе разные взгляды. Кажется, я что-то бормотал вслух – слишком громко. Что я говорил, уже не помню. Вскоре я заметил, что люди начинают уходить как-то слишком рано, но не придал этому значения, пока передо мной не вырос Нимур.

– Что ты себе позволяешь! Я впервые в жизни вижу такое неприкрытое хамство.

Я не без труда поднялся со стула:

– Это как прикажете понимать?

Штраус попробовал обуздать босса, но того уже прорвало:

– А так, что ты не испытываешь никакой благодарности! Ты всем обязан – если не нам, то этим людям.

– С каких пор подопытная свинка должна испытывать благодарность? – Вот и я сорвался. – Я послужил вашим целям и теперь пытаюсь исправить ваши ошибки, и я еще при этом кому-то обязан?

Штраус захотел вклиниться между нами, но босс его остановил:

– Секундочку. Можно поподробнее? Пришло время услышать всю правду.

– Он немного перебрал, – заметила его супруга.

– Совсем чуть-чуть, – фыркнул Нимур. – Говорит он довольно внятно. Чего я только от него не натерпелся. Он поставил под угрозу… если не разрушил… всю нашу работу, и сейчас я хочу услышать от него без обиняков, чем он это оправдывает.