Цветы лотоса в грязном пруду

Вслед за мадам Ван полицейские прошли во вместительную гостиную, представляющую собой характерную для Гонконга смесь китайского и европейского стилей.

Указав гостям на кресла, мадам Ван опустилась на стоявшую напротив кушетку.

— Итак, господа, — без особой теплоты в голосе произнесла она, — я слушаю вас…

— Я прошу заранее меня извинить, — начал Лун, — что вынужден бередить старые раны, мадам Ван, но речь пойдет о вашем муже…

— О моем муже? — несколько театрально удивилась мадам Ван, слегка наклонившись вперед.

— Да, о нем! — подтвердил Лун.

— И что же вас интересует? — спросила мадам Ван.

— Меня интересует ваше отношение к официальной версии его гибели, — сказал Лун. — Вы верите в то, что он покончил с собой?

— Я верю фактам, — горько улыбнулась женщина.

И в ее ответе прозвучала какая-то двойственность. Видимо, почувствовав это, мадам Ван вдруг перешла в наступление:

— Простите меня, — повысив голос, произнесла она недовольным тоном, — но мне не совсем понятна цель нашего разговора! Мужа уже нет более полутора лет, всем ясно, и вдруг являетесь вы и начинаете все сначала! Мне это непонятно!

— Я понимаю ваши чувства, мадам Ван, — мягко проговорил Лун, — и никогда бы не осмелился беспокоить вас, если бы не открылись некоторые новые обстоятельства…

— А мне-то что? — воскликнула мадам Ван, и в голосе ее послышалось страдание. — Новые обстоятельства! Они что, вернут мне мужа, а дочерям — отца? И где же вы, позвольте вас спросить, были раньше со своими обстоятельствами?

— У нас есть серьезные предположения, что вашего мужа убили, — проговорил Лун, глядя женщине прямо в глаза.

— Убили? — воскликнула та, но в ее голосе не чувствовалось ни удивления, ни интереса.

— Да, убили, — кивнул головой Лун, — и мне начинает казаться, что вы и сами так думаете!

— Я… так не думаю! — слабо возразила женщина.

С минуту в комнате царила тишина. Мадам Ван смотрела в окно.

— Мне нечего сказать вам… — повернувшись наконец к полицейским, твердо сказала она.

— Нас, в сущности, — не обращая внимания на слова мадам Ван, проговорил Лун, — интересует только одно… Что искали у вас грабители?

Точно рассчитанный удар попал в цель. Мадам Ван вздрогнула и отвела глаза.

— Я ничего не знаю… — продолжая смотреть мимо полицейских, ответила мадам Ван. — А то ограбление было простым совпадением…

После этих слов ее лицо окаменело. В ее глазах уже не было растерянности…

Понимая, что им ничего не добиться, полицейские направились к двери. И когда Мацусита уже взялся за ручку, Лун повернулся к смотревшей им в спину женщине.

— Я все же надеюсь, что память о муже заставит вас что-нибудь вспомнить…

— Заставит! — раздался вдруг из другой комнаты девичий голос, и в следующее же мгновение в гостиной появилась девушка лет восемнадцати с длинными черными волосами и красивым лицом.

— Джейн, — закричала мадам Ван при виде дочери, — немедленно замолчи! Ты только сделаешь нам хуже! Отца все равно не вернешь! Да и что ты можешь знать?

— Я знаю, что искали здесь те люди, — спокойно ответила Джейн.

— Знаешь? — изумленно уставилась мадам Ван на дочь.

— Да, мама… — взглянула Джейн на мать. — В тот самый вечер, когда отец пришел чем-то сильно расстроенный, я слышала, как он попросил тебя спрятать какие-то важные бумаги, которые могут, как он тогда выразился, взорвать «Гонконг билдинг корпорейшн»…

Джейн подбежала к матери и, зарыдав, бросилась ей на шею. Не выдержав напряжения, заплакала и сама мадам Ван.

— Простите меня, — кончив плакать, проговорила она тоном, в котором уже не было неприязни, — я действительно знаю, что у нас искали те люди. Я… просто боялась…

— С вами беседовали? — спросил Мацусита.

— Да, — кивнула женщина, — на следующий день после ограбления…

— Они дали вам какой-нибудь телефон? — спросил Мацусита.

— Нет, — слабо покачала головой мадам Ван, — несколько раз звонили сами. Правда, последние полгода звонки прекратились… Я давно рассказала бы обо всем полиции, но меня предупредили, что за все будет расплачиваться моя дочь…

Мадам Ван подошла к стоявшему на невысоком столике деревянному Будде и быстрым движением руки отвернула ему голову. Достав из чрева Будды свернутые в трубку бумаги, она протянула их полицейским. Покинув мадам Ван, полицейские быстро уселись в машину. Им не терпелось взглянуть на бумаги…

Глава 21

В полдень Каматаро Ямаоке сообщили, что Хироси Ода просится на допрос.

— Раз просится, то ведите! — усмехнулся Ямаока.

Он прекрасно знал, что значит несколько лишних часов, проведенных в камере номер семь. А парень, как он и предполагал, оказался слякотью. Ямаока даже и не сомневался, что Ода начнет с жалоб. Так оно и случилось.

Войдя в кабинет, Хироси, на лице которого Ямаока заметил несколько ссадин и пару синяков, сразу же дал волю своему негодованию.

— Я никогда не думал, — с ненавистью глядя на Ямаоку, произнес он, — что в полиции используют такие методы!

— Какие? — холодно спросил Ямаока.

— Я не сомневаюсь, что половина сидящих там громил работает на вас! Я буду жаловаться!

— Это твое право, Хироси! — пожал плечами Ямаока.