Цветы лотоса в грязном пруду

Савадзима с трудом сдержался, чтобы не сорваться. Ему не нравились ни тон, каким с ним говорил Ямаока, ни его упорство. Но прекрасно зная своего подчиненного и понимая, что силой его убедить не удастся, генерал решил сменить тактику.

— Послушай, Каматаро, — с досадой и намного мягче произнес он, — на меня давят со всех сторон! Одна эта чертова пресса сколько крови портит! И не могу я заявить, что мы никогда не найдем Комацу! Меня просто не поймут! А ты мне рассказываешь о своих предположениях. Я не хуже тебя понимаю, что ты прав, но ведь мы с тобой работаем не вдвоем…

— А я вас и не призываю ни о чем заявлять, Савадзима-сан, — возразил Ямаока. — Я просто говорю о том, что внимание надо переключить на Кадоту…

— Я вижу, что ты ничего не понял! — закричал Савадзима. — Короче, — раздраженно махнул он рукой, — я приказываю искать Комацу!

— Слушаюсь, господин генерал! — резко поднялся со своего места Ямаока.

Савадзима прекрасно понимал его состояние. Но на этот раз на него надавили так, что он до сих пор не мог опомниться. Сегодня один из высших чинов министерства внутренних дел и посоветовал ему заниматься всем, чем угодно, но только не филиалом Корпорации…

А тем временем Ямаока размышлял над тем, что произошло. Конечно, формально Савадзима был прав. И пока у него не будет веских доказательств того, что Комацу действительно мертв, дело закрывать нельзя. Но ведь Савадзима прекрасно понимал, что сейчас все усилия надо сосредоточить на работе именно с Кадотой. И тем не менее…

А если этот Кадота попадет в автомобильную катастрофу? Ямаока не сомневался в том, что чиновнику уготована подобная судьба. Якудза не любила, когда свидетели сохраняли возможность говорить. Но тогда получается, что Савадзима именно этого и добивается… А почему нет? Савадзима, как ни крути, крупный чиновник со всеми вытекающими отсюда последствиями. И все зависит от силы давления на него сверху… Он же, похоже, сильно увлекся, уверовав в ту зеленую улицу, которую несколько месяцев назад ему обещал шеф…

Вкратце пересказав Симодзаве о беседе с шефом, он сказал:

— Тебе необходимо выяснить, куда уехал Кадота. Кроме того, возьми под контроль его семью… Не исключено, что ее оставили здесь в качестве заложников!

— Хорошо, Каматаро, — кивнул Симодзава и внимательно посмотрел на приятеля.

И в его глазах Ямаока прочитал все то, о чем тот из-за деликатности постеснялся спросить.

— Похоже, некоторых пауков, Кихэйдзи, в нашей банке нам так и не увидеть…

— Что, изменилась погода? — усмехнулся тот.

— Похоже…

Симодзава вытащил сигарету и щелкнул зажигалкой. С наслаждением затянувшись, он сказал:

— Ты знаешь, Каматро, я никогда и не верил в то, что нам с тобой позволят работать с развязанными руками!

Ямаока ничего не ответил.

Корнеев задумчиво смотрел на пролетающие мимо него пейзажи. Зеленые поля, высокие сосны, одетые в сумасшедший осенний наряд клены и далекие синеющие горы — все это производило впечатление…

Он вздохнул. Если бы в России так относились к род-ной земле…

Но… нет… Куда там! Разорить! Испачкать! Уничтожить!

Почему? Отчего? Кто заложил эти недостойные православной страны инстинкты? Для чего?

И такая ли уж у них на самом деле православная страна? Не на словах, на деле?

Тысячу лет ищут ответа на этот вопрос, и никак не найдут. Чуть что, так начинаются бредни о загадочной русской душе! А что в ней загадочного? Увидели цветок — сломали! Памятник? Срочно написать непристойность! Талант? В могилу!

Да, загадка…

А ведь, наверное, мог и он по-человечески работать у себя дома, а не здесь, в Японии? И вот так же, как и японцы, превращать свою землю в цветущий сад…

Но… не суждено… Вместо этого он делает то, что делает…

Корнеев закурил. Сегодня у него в своем роде был праздник. Наконец-то Ясуда-сан удостоил его аудиенции. В каком-то смысле сбылись его с Гуляевым мечты. И теперь он, правда, уже без Олега, выходил на новый виток сотрудничества с японцами.

Но радости у него почему-то не было. А была тоска…

По чему? Словами это объяснить было невозможно. Наверное, по чему-то такому, что могло у него быть, и чего уже никогда не будет…

А может быть потому, что он, русский человек, спешил на встречу с каким-то там японцем, а не наоборот!

Корнеев выбросил окурок в окно и включил настроенный на Россию приемник. И сразу же услышал до боли знакомые слова:

— И журавли, печально пролетая, уж не жалеют больше ни о чем…

Корнеев грустно покачал головой и потянулся за новой сигаретой.

«Жалеют, Сергей Александрович, — подумал он про себя, — и еще как жалеют…»

Ясуда встретил его в саду, точно так же ухоженном, как и любой клочок земли в Японии.

Он специально оттягивал эту встречу, хотя у него были определенные виды на этого русского. Но дальше тянуть было уже нельзя. И в первую очередь из-за собственных интересов…

Но вел он себя, несмотря на всю свою вежливость, сейчас так, как ведет себя хозяин. Давая Корнееву сразу же понять, что это больше все-таки традиционная вежливость.

Людей, которые в какой-то степени зависели от него, он предпочитал сразу же ставить на место.