Цветы над адом

Тем временем Паризи спускался. Уже через метр-другой микрокамера зафиксировала звериные кости. Они висели на толстых корнях, устилавших стены колодца. Вне всяких сомнений, их кто-то туда повесил: точь-в-точь как те тотемы из костей, которые они обнаружили вблизи заброшенного сарая и на окраине леса. Это место было логовом.

В последующие минуты вся команда, затаив дыхание, наблюдала за сменой черно-белых изображений на экране.

У Терезы завибрировал телефон. На дисплее высветилось имя судмедэксперта. Он тоже работал не покладая рук. Тереза отошла на несколько метров, чтобы ответить, не сводя глаз с черной дыры колодца.

— Слушаю, Антонио.

— Готовы результаты химического анализа, который ты просила сделать. Поэтому я решил тебя сразу же набрать.

— И правильно сделал.

— Я нашел в костях следы цианида. Мальчик умер от отравления.

Тереза не произнесла ни слова. Все-таки Вальнер осуществил то, о чем писал в дневнике.

— Тереза?

— Я здесь.

— Это еще не всё.

Разговаривая с Парри, Тереза видела, как Паризи выбрался наверх. По неторопливым движениям полицейского и тех, кто ему помогал, она сделала вывод, что в колодце никого нет.

Андреас оставил свое логово. Почувствовав опасность, он решил сменить убежище: так делают животные, кочуя с детенышами с места на место.

— Повтори-ка еще раз! — попросила она Парри.

— Галенит и цинковая соль, — повторил судмедэксперт. — Надеюсь, это тебе поможет.

И это действительно было так.

— Теперь я знаю, где его искать.

72

— Я сожалею, инспектор, но в стены нашей обители не проникает сигнал сотовой связи.

Массимо оторвал глаза от дисплея телефона. Смотревшая на него женщина, вопреки его ожиданиям, оказалась довольно молодой для своего сана. Ее лицо без грамма косметики выглядело сонным. Однако в черных блестящих глазах сквозило внимание и любопытство с оттенком настороженности.

Инспектор вспомнил, что уже видел ее на празднике святого Николая. Он протянул руку, женщина ответила мягким, но уверенным рукопожатием.

— Простите за столь поздний визит, — начал Массимо.

Настоятельница слегка кивнула головой.

— Меня предупредили, что дело не терпит отлагательств, — ответила она.

— Это действительно так. Речь идет о важной проверке.

— Я вас внимательно слушаю.

Пробежавшись глазами по комнате, Массимо остановил взгляд на дверном проходе. Массивная дверь была заперта на внушительный засов из кованого железа. Все в этом монастыре было старинным, за исключением проживавших в нем монахинь.

— Я здесь по поводу «колеса подкидышей», — сказал он. — Мне нужно знать, до какого времени оно работало и что происходило потом с брошенными детьми.

Сестра Агата удивленно на него посмотрела.

— Инспектор, «колесо» давным-давно закрыли.

— Понимаю, однако дело, которое я расследую, уходит корнями в прошлое.

— Вы хотите найти в монастыре ответы на интересующие вас вопросы?

— Я на это надеюсь.

Она улыбнулась.

— Ну, что ж, желаю удачи, — ответила она, — но боюсь, это будет затруднительно. Монастырь — место молитв.

— И все же, если вы не против, я хотел бы попытаться.

— Конечно.

— Мы нашли в лесу около Травени, в тридцати километрах отсюда, человеческие останки.

Настоятельница нахмурилась.

— Я знаю эту деревню, — произнесла она. — Чьи останки?

— Мальчика, довольно маленького. О нем ничего не известно.

Сестра Агата перекрестилась.

— Какой ужас! — пробормотала она.

— Он родился приблизительно в тысяча девятьсот восемьдесят втором году, — сказал Массимо. Именно в восемьдесят втором в дневнике Вальнера появились первые упоминания о ребенке Омега, впрочем, без уточнений.

— Чем я могу быть вам полезной?

— Как складывалась судьба малышей из «колеса подкидышей»?

Женщина взглянула на дверь за спиной Марини.

— Теперь я вас понимаю, — ответила настоятельница, — но колесо уже давно не работает. Идемте за мной.

Шелестя длинной черной сутаной по каменному полу, настоятельница повела его по длинному коридору. Готические окна выходили на монастырский дворик, освещенный светом фонарей. Среди голых фруктовых деревьев блестела статуя печального ангела с опущенными крыльями.

Повернув засов, настоятельница распахнула дверь. Массимо приблизился и заглянул внутрь.

— В память о благом деле наших предшественниц мы ничего не стали менять, — пояснила настоятельница. — Вы можете войти, если хотите.

Массимо сделал несколько шагов вперед. В опрятной комнатке витал запах лаванды. Справа, у стены, стояла кровать с шерстяным одеялом и непритязательным постельным бельем из хлопка, из-под кровати выглядывал ночной горшок. Слева, под деревянным распятием, — стол и стул с соломенным сиденьем. На столе все еще лежала открытая книга.

— Вот это колесо, — сказала сестра Агата, указав на стену напротив. В железном вращающемся круге покоилась маленькая люлька с пеленками из тонкого льна, украшенными ручной вышивкой. Видимо, кто-то посвятил вышивке немало времени. Забота монахинь о никому не нужных душах тронула Массимо. Особенно бросался в глаза контраст со спартанской постелью смотрительницы.