Читаем Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию полностью

В результате дальнейшее обсуждение будет представлять собой чудеса эквилибристики: это попытка упорядочить и проанализировать набор идей, который был присущ движению советских хиппи, соблюдая в то же время один из его основных принципов, предусматривающий отказ от подобного упорядочивания и анализа. Первоочередной моей задачей было поставить под сомнение распространенное среди хиппи утверждение, что их позиция, как и они сами, были полностью аполитичными. При ближайшем рассмотрении имеющихся материалов становится очевидным несоответствие между тем, как участие в политических вопросах освещалось во время наших с ними интервью (обычно оно отрицалось), и тем, как оно проявлялось в немногочисленных письменных документах того времени, где эта их активность явственно заметна. Поэтому возникает желание предположить, что более ранние свидетельства были вытеснены более поздними опровержениями. Но будет ли это справедливо по отношению к истории хиппи? Не лучше ли сопоставить в историческом анализе две разные версии свидетельств? Ситуация осложнялась тем, что многие авторы политических манифестов умерли до того, как я приступила к своему проекту, в то время как большинство людей, с которыми я беседовала, никогда не писали никаких заявлений. Также наибольшее количество высказываний, касающихся идентичности хиппи, были написаны небольшой горсткой людей. Поэтому возникает вопрос, насколько репрезентативными являются некоторые из этих заявлений для всего сообщества хиппи. И этого мы никогда не узнаем. Как правило, респонденты заявляли, что понятия не имеют, о каком манифесте идет речь, но, когда им показывали копию рассматриваемого текста, они его узнавали[505]. Есть свидетельства, указывающие на то, что программные заявления, часть из которых я нашла в частных и официальных архивах, а часть всплыли в публикациях самиздата конца 1980‐х, отражали как минимум некоторый консенсус, даже если многие его стороны оставались неартикулированными большинством хиппи. Все политически активные хиппи находились в центре сообщества и обладали определенным авторитетом. Источники также сходятся в том, что хиппи постоянно говорили о себе и о мире. Даже если конкретные письменные манифесты не были всем известны, скорее всего, идеи, в них содержащиеся, широко распространялись.

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное