Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию

Хиппи из провинции часто вспоминали, что у них в городе наркотики появлялись вместе с хипповскими гостями из Москвы. Видимо, практика изготовления наркотиков на дому зародилась в столице, где было много «специалистов», а рецептурные препараты находились под строгим контролем. Позже, похоже, маковый бизнес коммерциализировался. Отсутствие государственного контроля и нищенские условия жизни в деревнях создали отличные условия для культуры самодельных наркотиков. Львовский горком партии был так возмущен сотрудничеством сельских жителей с хипповской молодежью, что в 1985 году потребовал запретить выращивание мака на приусадебных участках на том основании, что в период с 1983 по 1985 год количество преступлений, связанных с наркотиками, включая опиаты, выросло в три раза. Региональный комитет партии уведомил Киев о том, что сельское население никак не реагировало на призывы не продавать мак, поскольку за один килограмм давали 25–30 рублей, что являлось существенной прибавкой к доходам[908]. Наконец, «Комсомольская правда», преодолев в 1986 году табу на освещение темы наркотиков, сообщила: «Как только начался сезон мака, „туристы“ потянулись на село. Так деревенские жители называют наркоманов. Они приезжают на машинах, группами, на мотоциклах. Из Оренбурга, Орла, Краснодара. Даже из прибалтийских республик»[909].

Ил. 71. «С (В) последним приветом»: рисунок Игоря Тышлера, изображающий процесс собирания и обработки мака. Фото И. Пальмина

Обилие всевозможных наркотических веществ в сельской местности подарило преимущественно городским хиппи опыт деревенской жизни и знакомство с глухими районами. Собирали «урожай» чаще всего по ночам, готовили в ранние утренние часы под открытым небом, не отходя далеко от места сбора. Кому не терпелось отведать «кайфа», потребляли прямо на месте[910]. Во многих отношениях люди, с которыми хиппи сталкивались во время своих деревенских экспедиций, особенно ближе к западной границе, были такими же маргиналами по отношению к советскому обществу, как и сами хиппи, если не больше. Это стало интересным открытием для обеих сторон. В то время как деревенские жители с удивлением разглядывали косматых молодых людей, скупающих у них урожаи конопли и мака, хиппи узнавали тяжелую правду о селе и его экономическом положении. Здесь советская власть не была такой всемогущей, как в городах, и советский проект выглядел куда менее жизнеспособным. Эти знания вместе с рюкзаками, набитыми маком и коноплей, отправлялись в Москву, Ленинград и Киев. Наркотики вошли в хипповскую бартерную экономику, а полученный опыт становился общим достоянием Системы. И хотя некоторые хиппи очевидным образом зарабатывали, продавая наркотики, масштабы этой торговли оставались очень скромными — то ли из страха перед криминальными структурами, то ли из‐за отсутствия интереса к прибыли. Суммы, ходившие от хиппи к хиппи, были небольшие. Например, спичечный коробок с травой (даже появилась такая единица измерения — «коробок») хиппи продавали друг другу рублей за десять.