Цветы в Пустоте. Книга 1

– Лиам. Послушай меня.

Он не хотел слушать. У него в кои-то веки было все так просто, зачем опять усложнять?

– Это из-за тебя! Ты должен умереть! Ты не заслуживаешь жизни. Ты отнял у меня… так много! Почему бы тебе просто не умереть?

Он бросился на него с кулаками – неумело, но яростно. Он мог бы убить его одной лишь силой мысли, однако для этого требовалось сосредоточиться – а у него оставалось так мало времени в запасе! Ведь враг стоял прямо перед ним, тот, кто виновен во всем, и он не мог больше тратить ни секунды, иначе эта адская тварь успеет разрушить еще чью-нибудь жизнь!

– Лиам. Прекрати. Или мне придется принять меры.

Почему бы всем Высшим Силам Вселенной не помочь ему просто убить этого человека? Сильвенио вкладывался в эти тщетные удары весь, без остатка.

– Лиам. Я предупреждаю в последний раз. – Аргза перехватил его правую руку за тонкое запястье, накрыв половину ладони.

Только теперь Сильвенио заметил, с каким беспокойством варвар на него смотрит. И только сейчас он обнаружил, как сильно его трясет, словно в припадке. Да это и был самый настоящий припадок, если уж начистоту, но…

…но Аргза держал его той самой рукой, которую Сильвенио ранил. Огненные твари внутри взбесились с новой силой. Он заколотил свободной рукой по животу варвара.

– Умри! Просто умри! Тебя не должно существовать! Я ненавижу тебя! Умри, умри, умри!

Лицо Аргзы словно окаменело. Глаза сделались совсем страшными из-за какого-то особого жестокого блеска, проявлявшегося у Аргзы в такие моменты. Черные зеркала, вспомнила какая-то часть сознания Сильвенио, продолжавшая зачем-то фиксировать происходящее. Черные бездушные зеркала, черные дыры, черные провалы во тьму.

– Я предупреждал, – заключил Аргза совершенно спокойно.

Сначала был звук, и звуком этим был ужасающе громкий хруст костей.

А потом, слегка запоздав, пришла боль.

Потом снова был звук: Сильвенио закричал, но еще как-то слабо, словно бы не веря.

Боль никуда не делась. Он пораженно посмотрел на Аргзу, не понимая, почему же Боль не уходит, почему не приходит ей на смену либо забвение, либо привычная анестезия. Аргза молча вернул ему взгляд и все с тем же непроницаемым лицом сжал его руку сильнее. Хрупкие косточки в железной лапище варвара крошились, как сухие ветки.

Контроль включился так же запоздало, как и Боль.

И выключился.

Включился.

Выключился.

Включился.

Выключился. Может быть, мешал гнев? Надо сконцентрироваться, убрать лишние эмоции, надо…

Контроль больше не включался.

Тогда случился еще один звук. Сильвенио закричал снова – тонко, пронзительно, поначалу тихо, а затем все набирая обороты. Секунда, две, пять, десять – крик все продолжался и продолжался, разносясь звонкой трелью по всему кораблю, просачиваясь во все отсеки и щели, ввинчиваясь в уши, простреливая сердце. Аргза, которому довольно быстро надоело это терпеть, потащил его за сломанную руку прочь из кабины, а Сильвенио все кричал и кричал. Когда у него перехватило дыхание, он начал кричать снова. И снова. И снова, и снова. И снова – он кричал до тех пор, пока Аргза не зашвырнул его в самую дальнюю, самую темную пустую кладовую. Только тогда крик прекратился, а Аргза закрыл дверь кладовой на замок и ушел.

…Узкая полоска света выхватила из темноты осунувшееся лицо с запекшимися губами и блеклыми, пустыми глазами. Лиам лежал на боку, лицом к двери, и просто смотрел на свет, не щурясь. Убедившись, что он адекватен, Аргза открыл дверь шире.

– Успокоился?

Прошло уже два дня с тех пор, как он бросил эрландеранца в эту кладовку. При его приближении Сильвенио приподнялся, опираясь на левую руку – правая покоилась возле лица, согнутая в локте, и, похоже, Лиам старался ею лишний раз не шевелить. Судя по всему, Контроль в итоге все же подействовал.

– Да, сир. Прошу простить мое неподобающее поведение, больше такого не повторится, – отозвался Лиам хрипло.

Это был тот самый тон, который Аргзе так сильно не нравился. Тем не менее этот тон был лучше тона двухдневной давности, когда с Лиамом творилось что-то, описанию не поддающееся.

– Идем. По пути заглянешь к врачу, я нанял нового.

Сильвенио без единого слова поднялся и пошел за ним, автоматически держа сломанное запястье на весу.

Потом они молчали у консоли. Аргза, сидя в своем кресле, проверял электронную почту, а Сильвенио, уже с перебинтованной рукой, проводил общую калибровку систем, как делал всегда, когда не хотел разговаривать и в то же время не знал, чем себя занять. Бинт ему наложили особый: тонкий, как кожаная перчатка, но твердый, как гипс, из-за акариновых вкраплений. Наногены в нем способствовали скорейшему сращению сломанных костей.