Цветы Вашного

К тому же это была не сказочная хижина без окон и дверей, вход в которую открывается лишь добродетельной и смекалистой девушке, когда та произнесет волшебные слова. Отчетливо видна была дверь в торце, откуда с узкого крыльца вниз вела приставная лесенка. Отличная защита от стай диких собак и других поверхностных опасностей — одной из которых была сама отравленная радиацией почва, о чем Катрионе немедля напомнил здравый рассудок.

Все тут целесообразно и сделано со смыслом. И ее желудок, сделавший кульбит со страха, может теперь возвращаться на свое законное место…

Из каменной трубы тянулся слабый дымок и таял в воздухе.

— Садимся, садимся! — Энрике потеребил ее за плечо.

— Уже сажусь!

Они продрались сквозь ветки деревьев, царапающие флайер точно когтистые пальцы, и плюхнулись на землю в полудюжине метров перед этим странным строением.

Катриона пристально вглядывалась. Энрике водил сканером.

— Там есть кто-нибудь внутри? — пересохшим ртом выговорила она. Из трубы шел дымок…

— Прямо сейчас — нет… — Энрике с некоторым усилием перебрался на заднее сиденье и протянул Катрионе защитный костюм. В тесноте флайера они принялись натягивать громоздкую защитную одежду и обувь. Затем — лабораторные перчатки, капюшоны с респираторами, и вот они уже вылезают каждый в свою дверь — объемистые фигуры, похожие на тряпичных кукол, но с головами насекомых; хотя круглые фильтры больше бы походили на фасетчатые глаза, если бы располагались на полукруглой прозрачной маске повыше, а не на уровне щек. Тогда иллюзия была бы полной.

У подножия лестницы-стремянки, ведущей в хижину, они остановились и переглянулись. Хоть Катриона была рада уступить Энрике там, где работал его немалый профессиональный опыт, но титул леди Форкосиган носила она. И хотя прежде, принимая на себя обязанности этого титула, она не представляла ничего подобного, выводы были ей ясны. Катриона сглотнула, взялась рукой в перчатке за перекладину лестницы и подтянулась. Все так же сжимая свой сканер, Энрике неуклюже последовал за ней.

Дощатая дверь закрывалась на щеколду. Внутри оказалась единственная комната, в которую пропускали не слишком много света маленькие, разномастные окна по обе стороны. В сложенном из плитняка и сланца очаге у дальней стены сквозь пепел еще рдели несколько угольев. Когда глаза привыкли к темноте, Катриона разглядела, что пол и стены завалены разношерстой коллекцией всякого добра. Частично это были самодельные деревенские инструменты и мебель, которая могла сюда явиться прямиком из времен Изоляции: такую Катриона видела, когда ездила вместе с Майлзом в горы. А частично — всякие штуки, подобранные на недавно виденной ими с воздуха свалке.

Набитый тряпками матрац на деревянной откидной койке был поднят и прижат сеткой, сплетенной из обрывков пластиковых тросиков. Другой такой же матрац высовывался из-под кровати на манер выкатной койки, накрытый вместо покрывала старой занавеской для душа. Грубо сколоченная широкая кровать у другой стены точно так же имела «нижний ярус». Значит, тут живут четверо?

Кухонные приборы вокруг очага были так же собраны с бору по сосенке: на крюке висела древняя, литая чугунная сковородка, а вокруг нее — самый разнородный набор пластиковых, металлических и бывших электрических штук, как-то приспособленных в отсутствие электричества. Нищета, но не так уж неуютно. Катриона вспомнила, как Майлз говорил про своего деда — грубоватого старого графа, чье детство пришлось на времена повторного открытия Барраяра, — что, мол, тому сортир и в будочке во дворе сгодился бы.

Хотя зимой выходит не так исторически романтично, если быть точным.

Но чем они питаются? На полках стояли современные упаковки самых обычных продуктов, какие можно купить в любом продовольственном магазине в Хассадаре. Сушеные домашним способом овощи и травы свисали плетьми со стропил и выглядели довольно привлекательно, если не вспоминать, что и выросли они тоже в зоне. Там же висело столь же сомнительное вяленое мясо. В корзинке лежали несколько яиц, перемазанных грязью и с прилипшим пухом — должно быть, от одичавших кур.

— Никого нет дома, — констатировал Энрике очевидный факт. В его голосе слышалось любопытство, а не дрожь испуга.

Катриона постаралась, чтобы и ее голос звучал ровно:

— Далеко они уйти не могли, наверное. Давай пока оглядимся снаружи.

Катриона уже знала, что надо искать кухонный огородик, поэтому обнаружила его — но не одну большую аккуратную делянку, заметную с воздуха, а несколько залитых солнцем клочков земли. А на темных, влажных, затененных участках, скрытых между деревьями за хижиной, располагалось… что?

Сперва ей показалось, что там желтеют столбики ограды, но в таком сумраке не может быть сада.

Когда она подошла ближе, столбики превратились в скопище ошкуренных деревцев, каждое со странным бледным шаром наверху. О-о-о.

— Вот теперь уже как-то не по себе, — признался Энрике, вытягивая шею у нее над плечом. — Или это у вас очередной местный обычай?

— Вообще-то… нет.