Цветы Вашного

Они вскарабкались по приставной лесенке на крыльцо, рывком распахнули дверь и замерли — сцена перед ними не поддавалась объяснению. Койки полыхали, коптящее оранжевое пламя пожирало какой-то крепкий домашний алкоголь в качестве катализатора, воздух был полон едкой взвеси.

Ядвига сжалась в углу, плача, Инги маячил над нею в стойке неуверенной защиты. Посредине комнаты сцепились Борис и матушка Рога, боровшиеся за острый и длинный кухонный нож самого зловещего вида.

Матушка пыхтела в безумной решимости, хватая и выкручивая; глаза Бориса были широко распахнуты в ужасе. Они оба спотыкались, бились об стол, пинали пакеты с продуктами — упаковки с едой были сейчас рассыпаны по всему полу.

Ошеломленный Вадим выхватил парализатор и попытался прицелиться в пыхтящего, шатающегося Бориса.

Катриона сразу поняла, что он делает не так, и рявкнула — Дай его мне!

Она выхватила парализатор из его сжатых пальцев, припала на одно колено и выстрелила.

Этот выстрел попал матушке Рога точно в голову. Покачнувшийся от ореола луча Борис упал на спину, тяжело дыша и отпихивая нож прочь. Вращаясь, нож со стуком закатился под тлеющую койку. На руках и шее Бориса виднелись алые потеки крови.

— Борис, вынеси матушку наружу! Вадим, выводи Инги и Ядвигу!

— А я посмотрю, что можно сделать с огнем, — добавил протиснувшийся мимо нее Энрике — Задержите дыхание и выбирайтесь.

Ну конечно — он один был сейчас в изолирующем костюме, который заодно частично защищал его от жара и полностью — от дыма. Энрике имел опыт всякого рода экстренных случаев в химической лаборатории, так что был сейчас полностью спокоен, сосредоточен и действовал без паники.

Катриона повернулась, чтобы помочь вытащить обезумевшую от страха Ядвигу.

Они вывалились в дверь. Матушка висела мертвым грузом, Ядвига и того хуже — извивалась, но всех удалось спустить вниз по длинной лестнице, не сломав ни одной шеи. Они отковыляли на несколько метров в сторону и оглянулись посмотреть.

Горящие матрасы попадали из бокового окошка, следующие — в дверь и вниз с крыльца. Еще несколько опасных в смысле возгорания предметов последовали за ними, и, когда они упали и упруго подпрыгнули, языки пламени погасли. Наконец появился Энрике, чей белый костюм лишь слегка закоптился. Он спокойно слез по лесенке на землю.

— Думаю, все нормально, — выдохнул он. — Хижина уже не сгорит, но не возвращайтесь туда, пока мы не убедимся.

— Но зачем, — вопросил Вадим, упираясь ладонями в колени и переводя дух, — вы выстрелили в матушку?

Скорее Катриону начнет трясти и затошнит. Но прямо сейчас она еще парила на приливной волне адреналина такой высоты, какую в последний раз переживала… боже, больше пяти лет назад, когда расколотила вдребезги устройство в причальном доке на комаррской скачковой станции.

— А вы разве не поняли? Борис не пытался зарезать матушку. Это она пыталась убить Бориса.

А затем, скорее всего, Инги и Ядвигу — по степени возрастающей легкости, так сказать. После чего… что? Воткнуть нож себе в грудь, когда пламя разгорится — чтобы получилось безумное подражание какому-нибудь варварскому похоронному жертвоприношению?

Борис и Инги кивнули. Борис почти не плакал больше, Ядвига рыдала с подвываниями, а Инги побледнел бы, если бы мог, но лицо его сейчас было застывшим и потрясенным.

— Почему? — выкрикнул он.

Катриона нестерпимо пожалела, что точно знает ответ на этот вопрос. Она постаралась облечь это понимание в такие слова, чтобы все здесь поняли:

— Полагаю… она считала, что мы пытаемся увезти ее семью. И предприняла попытку вернуть вас себе единственным способом, который знала.

«Убийство, самоубийство и погребальный костер разом, окончательный отказ и неповиновение».

— Она свихнулась, — прошептал Инги. Хотя, полагала Катриона, Борис с Вадимом ее объяснение восприняли — по крайней мере, отчасти. Энрике выпрямился, мрачный и вежливый, как посторонний незнакомец на поминках. Но Катриона могла поклясться, что он всё отлично понял.

— Она ошиблась, — поправила Катриона. — У нас не было необходимости делать ничего такого. Все можно было обговорить. Если бы я выражалась яснее…

Сквозь закопчённое стекло шлема было видно, как Энрике приподнял брови, точно хотел оспорить последнее утверждение, но так ничего и не произнес.

Катриона тяжело шлепнулась на землю, скрестила ноги и принялась вытаскивать наручный комм из-под рукава защитного костюма. Проблема с кнопками аварийного вызова в том, что, когда у вас долбаная авария и вы в самом ее центре, некогда до них дотянуться. Все, на что хватает времени, — это… это схватить парализатор и выстрелить. Вот почему Майлз настоял, чтобы она проходила курсы самообороны заново каждый чертов год.

Боже. Чего бы еще ни потребовалось от нее миру сегодня, она уже не в состоянии этого дать.

С третьей попытки она прижала тревожную кнопку дрожащими пальцами. Ответ, слава богу, был мгновенным.

— Оруженосец Пим? Мне нужна помощь.

***