Цыганские сказания (СИ)

Он прижимается ко мне, чтобы то ли требовать, то ли умолять:

— Скажи не всё. Скажи чуть больше. Столько, чтобы я мог доверять тебе. Я хочу доверять тебе. Мне нужны факты! Лиляна!

Ах, чёрт, его взглядом операции на роговице проводить. Даже в почти полной темноте — едва пробивается свет фонарей сквозь шторы — мне кажется, что они светятся голубым.

— Я не понимаю. Тех фактов, что я дала тебе раньше, тебе хватало. Да ты вообще был единственный, кто видел, как я убежала во второй раз. На этот раз ты — был — предупреждён! Ты и только ты! Что ещё я могу сделать, чтобы ты мне доверял?

Когда Кристо, сумев, наконец, найти слова, вновь прижимается ко мне, я непроизвольно подаю кверху бёдрами. Не к месту, конечно, но, ах, чёрт, эта поза — и от его тела так пышет жаром…

Он делает вид, что не заметил движения. Или, наоборот, демонстративно его игнорирует.

— Почему все, кроме императора, сбиты с толку? Нет… почему император не сбит с толку? Почему не волнуется, не удивлён, не сердит? Ты исчезаешь на несколько часов, а он выслушивает Тота и просто ухмыляется. Что он знает такого, чего не знаю я? Почему… почему он… не отказал Тоту, когда Ладислав предложил переселить тебя во дворец?

Теперь моя очередь на него таращиться.

— Подожди, ты что… только не говори мне, что ты ревнуешь. Слушай, тебе мало было моей крови на простыне? Я-то думала, мы в тот день окончательно закрыли вопрос.

— Почему, Лиляна? — повторяет муж, на этот раз не наклоняясь ко мне. Я кладу руки ему на плечи и чувствую, как каменеют мышцы Кристо под моими ладонями.

— Кристо, я, вот честное следопытское, не знаю, я не говорила ему ничего, и… я не хожу к нему, правда, землю могу есть.

Он всё же прижимается ко мне опять.

— А куда ты ходишь? На этот раз ты пряталась во дворце, все слышали, как Тот кричал из-за этого. Лиляна, то, что Ловаш Батори — твой ритуальный муж… правда?

Он не отстраняется от меня. Я понимаю, что он хочет понять по запаху, если я солгу.

— Кристо, да какая разница! Настоящий ведь муж — ты. Ну, хочешь я поклянусь на иконе завтра?

— А чего стоит христианская клятва от языческой жрицы?

Как будто тянешься к руке — и не дотягиваешься. Не дотянешься и упадёшь.

— Кристо! Я не язычница.

— Ты жрица? И жена жреца? Да или нет? Лиляна, если ты мне сейчас, вот прямо сейчас, скажешь «нет», я пойму, что ты сказала правду, и поверю. Скажи, прошу тебя…

— Да это же всё понарошку!

Он переносит вес на левую руку, чтобы пальцами правой — самыми кончиками — прикоснуться к ожерелью на моей шее:

— Не понарошку. Я могу это потрогать.

Мягким движением он соскальзывает в сторону и перекатывается под одеялом к самому краю кровати. Я привстаю на локте, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Кристо…

Он уже закрыл глаза, положив под затылок руки.

— Иди к чёрту. И не прикасайся ко мне, пожалуйста.

Вот так. Вот так.

Видимо, мне действительно стоит забраться в постель к Батори. Теперь, похоже, уже можно.

Я со всей дури перетягиваю по голой груди Кристо влажным полотенцем, которое после душа бросила просто на тумбочку. От неожиданности он подскакивает, потом, выругавшись, берёт подушку, отыскивает на кресле покрывало от кровати и укладывается прямо на ковре.

Хотя, по моему мнению, он должен был извиниться.

***

Когда я была маленькой, цыганята с Вишнёвой рассказывали историю одной женщины из Инджии. Когда ей было девятнадцать лет, она поехала со всей семьёй на цыганский фестиваль в Пловдив — в Болгарию — чтобы выступить. Там на неё положил глаз парень из местной семьи, тоже православной. Он танцевал на фестивале с братьями. Честь по чести подошёл к её родителям, попросил её руки и предложил огромный выкуп. Парень был изуродован оспой и со сломанной, криво сросшейся рукой, но в остальном очень славный, обходительный, видный танцор, а, главное, выкуп был действительно большим, так что родители подумали и согласились. Девушка думала отказаться, но её слушать никто не стал, тут пригрозили, там надавили. В общем, через два дня стали играть свадьбу. Поставили во дворе местного дома столы, богато их накрыли. Молодые со свидетелями и родственниками поехали в церковь. Однако вернулся почему-то только молодой; это выяснилось при выгрузке кортежа.

Дело в том, что невеста влюбилась в свидетеля, очень красивого парня. Она перемигнулась с ним, и они сбежали из кортежа, сыграв нахальную свадьбу в другом месте.

Что делать, цыганская свадьба считается выше церковной. Оформили, и стала она жить с парнем, с которым бежала. Родителям пришлось вернуть выкуп, они были очень обижены и перестали говорить с дочерью.

Но, стоило молодой родить ребёнка, сына, как родственники мужа забрали малыша, а её саму попытались заставить заниматься дурным делом. Ей грозили, уговаривали, били, но она брать грех на душу отказывалась.