Туарег 2

– Пустыня – наш дом, но его год от года разоряют. На нашей земле горят автомобили, и эту груду металлолома потом никто не убирает. Нашу землю усеивают пустыми банками из-под прохладительных напитков, использованными презервативами и прочим мусором. Во время гонок происходят несчастные случаи – страдают аборигены. – Аменокал зло крутанул головой. – Скажи, почему мы вынуждены оставаться пассивными созерцателями вашего шоу, когда на средства, затраченные на организацию только одной из таких гонок, можно было бы разрешить бо́льшую часть проблем моего народа? Почему вы разворачиваете мобильный госпиталь по оказанию помощи участникам гонки, а у нас нет ни одной амбулатории, где можно было бы делать прививки детям? Таких «почему» у меня много, так, может, у тебя есть ответы на них?

Египтянин смутился:

– Но речь идет всего лишь о спортивных соревнованиях… Когда они организуются, всегда запрашивается разрешение у властей страны.

– Разрешение у властей страны! – насмешливо повторил Турки. – Прекрасно знаю, что это означает. Это означает подкуп функционеров, чтобы те предоставляли вам любые льготы. Даже армия к вашим услугам. И кто же от этого выигрывает? Народ? Сомневаюсь, чтобы кто-то стал богаче из-за того, что мимо его дома, поднимая пыль, давя коз и кур, а иногда, к несчастью, и детей, словно выпущенный снаряд, пронесется автомобиль.

Он взял с чайного подноса колокольчик, позвонил и попросил внучку, просунувшую голову в дверь:

– Зайди к Сакибу и скажи, чтоб собрал членов совета старейшин. Пусть придут перед закатом, речь пойдет о принятии очень важного решения.

Ахмед Хабах заметно побледнел:

– Что вы будете обсуждать?

– Этого я тебе сказать не могу, пока не примем решение, но завтра узнаешь.

Египтянин покинул палатку с видом побитого пса. У него был немалый опыт в улаживании конфликтов, и этот опыт подсказывал ему, что на сей раз усилия будут напрасными. И даже более того – нецелесообразными.

Он не смог скрыть свой пессимизм при встрече с Ивом Клосом.

– Что за черт с тобой происходит?! – спросил француз, едва заметно улыбнувшись. – Ты выглядишь так, будто на тебя слон наложил.

– Хватит шутить. Боюсь, у нас будут проблемы…

– Велика новость! – рассмеялся Клос. – С тех пор как я ввязался в это дерьмо, не припомню ни одного дня, чтобы у нас что-то не случалось. Иногда я думаю, что ралли придумали для того, чтобы показать миру, как легко можно на ровном месте создавать проблемы и объезжать их на полной скорости.

– Сказал же, хватит шутить, – хмуро произнес египтянин, наливая себе кофе. – Гепард созвал совет старейшин, они думают принять очень важное решение.

– И что за решение?

– Откуда мне знать.

– Ну а сам-то ты как считаешь?

– Ты мне еще предложи погадать на кофейной гуще, – ответил Хабах, глядя на дно пустой чашки. – Я могу считать одно, а они будут говорить совсем о другом. Я лучше подожду, тогда и узнаю.

– А я бы предположил, что их совет хочет обсудить, помогать нам или нет убедить этого упертого туарега.

– Даже не надейся, они нам не помогут. Как я понял, Гепард считает, что этот Гасель полностью прав. Он действует в русле их законов, а законы у них никогда не меняются.

– Ты знаешь, как вспомню, что сделал этот Милошевич, я начинаю понимать туарега. Я согласен с тем, что он просит, но не с тем, как просит. Похитить невиновных – плохая идея.

– А какая хорошая? Сесть на верблюда, как делал его отец, и сразиться с армией? Но здесь и армии как таковой нет. Есть силы, привлеченные для обеспечения безопасности, но они покинут континент, как только закончатся гонки.

– Тут поступила новая информация… – Блондин взял со стола лист бумаги и протянул собеседнику. – Как тебе известно, у меня повсюду есть друзья, и они нарыли вот что. Этот Милошевич принимал более чем активное участие в боснийской войне. В частности, у него были тесные связи с бандитами из Сербской добровольческой гвардии «Тигры Аркана», которые занимались так называемой этнической чисткой региона. Как и бо́льшая часть балканских фашистов, он ненавидит мусульман.

– И, ненавидя их, пересекает шесть стран, населенных почти исключительно мусульманами? Ну и как это понимать?

– А тут и понимать нечего. Националисты, фашисты и те, кто за интеграцию, – банда безумцев, у которых чего-то не хватает в мозгах. Вот хоть убей, нельзя стать экстремистом, если твои нейроны функционируют нормально. И если Милошевич экстремист, то его действия невозможно предсказать.

– Его действия непредсказуемы, а мы должны расхлебывать последствия? Почему?

– Потому что нам за это платят, мой дорогой друг! В конце концов, не все так мрачно. Работая здесь, я встречал немало прекрасных молодых людей. Они убеждены, что участие в столь восхитительном приключении поможет им стать лучше, они верны спортивному духу и горят энтузиазмом.

– Да, есть такие…