Тульпа

– Отец расставил все по местам. Людям всегда удавалось обходить главный вопрос. Но с появлением тульпы игнорировать его уже невозможно.

Это была не та тема, которую КуДзу хотел бы сейчас обсуждать. Он попробовал перевести разговор на что-то более конкретное.

– Профессор тебе что-нибудь посоветовал?

– Быть проще. Не заморачиваться с абстрактными вопросами и вернуться к реальной жизни.

– А ты?

– Как видишь… Вернулся.

Серфер поднялся с кресла и посмотрел КуДзу в глаза.

– Знаешь, а ведь он был живой. По-настоящему живой. А мы сейчас его отключили…

КуДзу спокойно выдержал его взгляд, стараясь не проявлять недовольства слишком явно. Он считал эту тему закрытой и не собирался вновь в нее углубляться.

– Опять ты за свое! Я ведь уже объяснял – тульпа кажется настолько достоверной, что ты начинаешь считать ее подобной себе. Приписываешь ей свою способность мыслить и чувствовать, проецируешь на нее свое человеческое. Между прочим, Комитет собирает свои образы из тех же самых баз, что и мы. И если бы при этом возникал какой-то субъект, он был бы почти таким же, как в тульпе. Но образы, созданные Комитетом, никто не считает разумными. А знаешь почему? Только потому, что они выглядят менее реальными, менее похожими на живых людей – то есть менее пригодными для наших проекций. Понимаешь? Только ты сам своими проекциями и оживляешь тульпу, без тебя в ней нет никакой жизни.

КуДзу бросил взгляд на экран и нахмурился – время уже поджимало.

– Кстати, именно поэтому Комитет и продолжает охотиться за тульпой.

– Но я же чувствую… – начал Серфер.

– Давай обсудим это в другой раз! – перебил его КуДзу. – Нам пора уходить, оставаться здесь уже опасно.

Он выдвинул ящик стола и достал оттуда несколько немаркированных браслетов. Отобрал два и пометил их фломастером. Затем повернулся к Серферу.

– План такой. Сначала отпустишь свое такси, расплатишься с этого счета.

Он протянул Серферу браслет с пометкой «1».

– Потом дойдешь до площади, возьмешь такси до Луна-парка, расплатишься со второго счета. Второй браслет не снимай, по нему я смогу тебя найти. В парке купишь полный абонемент. Отдохнешь, выспишься в доме релаксации. Утром позавтракаешь – и весь парк в твоем распоряжении. Отдыхай и расслабляйся. К вечеру я подъеду и заберу тебя.

– А ты что будешь делать? – спросил Серфер.

– Пока не знаю, – честно признался КуДзу.

Он встал и ободряюще улыбнулся Серферу.

– Пять минут на сборы. До такси я тебя провожу. И маску не забудь – карнавал как-никак.

Они надели безликие белые маски и вышли на шумную улицу, заполненную гуляющими. Большой парад монстров уже прошел, колонна распалась, и людская масса плавно растекалась во все стороны. Казалось, кто-то вновь включил временно отмененный закон взаимного отталкивания – шествие распадалось не на группы, а на отдельные единицы; редкие пары лишь усиливали ощущение всеобщего отчуждения. Все были в масках, в основном – в пустых масках анонимов. КуДзу как будто попал в зал с сотней зеркал, отражающих его движения с отставанием и с опережением. Он шел навстречу толпе сквозь расступающийся людской поток, каждый элемент которого казался менее реальным, чем самая простая тульпа. Серфер шел за ним, стараясь смотреть только себе под ноги. У переулка с оставленным такси они расстались, и КуДзу устало побрел домой, ни о чем не думая.

Подходя к перекрестку, он услышал нестройное хоровое пение, и вскоре дорогу ему преградила колонна анонимов – все, что осталось от распавшегося карнавального парада. Впереди медленно ехал грузовичок с гремящими динамиками и огромным экраном, на котором отображались строчки караоке. Демонстранты с энтузиазмом орали слова песни в свои анонимирующие микрофоны, искажающие голоса до полной обезличенности. Общий фон, в который сливались слова, напоминал лязг вконец разлаженного механизма; ничего человеческого в нем не осталось.

Разумеется, Кодекс запрещал хранение и использование любых анонимирующих устройств, и лишь в карнавальную ночь позволялось нарушить этот запрет. Желающие участвовать в свободном пении могли получить в Комитете запрещенные микрофоны; но к утру их следовало сдать. Видимо, сейчас припозднившаяся колонна и направлялась к приемному пункту.

Слов песни КуДзу разобрать не смог, но музыку узнал – это был идеологически выверенный хит сезона, звучащий в последние дни из каждого утюга. И все же, несмотря на столь агрессивное навязывание, люди песню не приняли – ее не скачивали и не заказывали. И уж, конечно, никто по своей воле не стал бы ее петь. Разве что так – в знак протеста, в колонне свободного пения, когда авторские права на одну ночь переходят в общее пользование.