Тульские метки

– У нас нищеты нет! – фальцетом выкрикнул мужичок, отталкивая от носа шапку. – Работать надо!

– Ишь ты, какой матёрый председателюга рабочкома! Да ежле я с тобой буду калякать, я и на холостой суп без мяса не наберу. Сначалу поесть надо. Ты утром, проснувшись, что делаешь? За работу иля за стол? Той-то. Я тоже не хочу нарушать последовательность. С тебя полтинник взносу: у тебя пальто новое. Не дашь?

– Не дам!

– В Курбатове встаёшь?

– В Курбатове.

– Я тоже в Курбатове.

– Ну и что?

– Там увидишь.

Крикун заёрзал, забегал глазками по сторонам.

Попрошай сделал шаг вперёд. Плотная дамочка лет тридцати:

– Какие крепкие руки! Сколько силы!

Христарадник:

– И вы скажете, что работать надо? А я вам быстро отвечу. За меня гребовали идти. Грузчик. Грязный.

– Женщины! Будьте бдительны! – в панике крикнул кто-то.

Дамочка кокетливо засмеялась:

– В лесу дров не найти…

– А вы думали, – пожаловался нищеброд. – Леса сейчас та-ак повырубили…

И в его голосе просящие нотки сменились на твёрдый голос мужчины, крепко увлечённого красивой женщиной. Он сунул две копейки в карман бушлата, молодцевато посадил набекрень шапку и, нарочито громко говоря, – слушает же весь вагон! – ответил дамочке:

– Работать я буду сторожем.

– Можно в нашем колхозе, – подсказала дамочка.

– Работу надо делать по уклону. У меня уклон сторожить общественное. Никому не дам. Даже самому себе.

Мимо пролетел мужичок, не подавший нищему. Не отбежал от нищего и двух шагов, как тот схватил его за шиворот и завопил:

– Облапошить нищщаво? Граждане!.. Он сунул свою поганую лапу в мой пустой карман. Уволок последние две копейки, поданные мне доброй душой. Пор-решу сейчас! Не посмотрю на новое пальто!

Побирашка вывернул карман.

На пол упал бумажный рубль.

– Твой? – спросил нищий.

– Мой, – сознался мужик.

– За что взятку сунул?

– Чтоб не стращал.

Нищий расхохотался.

Все поверили, что он сумасшедший.

– На твой рубль, – сказал побирушка, – приходи вечером в Курбатове в клуб. Сейчас я на тренировке. По-научному, на репетиции. В самодеятельности я. Из соседнего колхоза. Сегодня у вас выступаем… Ну, смеяться над моим нищим будут?

– Будут! – сказал вагон, и все искренне рассмеялись.

Пишет, пишет король прусский…

(Из писем в газету)

Мы с тобой родились в сиротстве.
Ты – без матери, я – без отца.

Прошу обеспечить моих родителей сеном.

Комиссия присвоила мне звание туберкулёзника.

Я проживаю с сестрой, девушкой 70 лет.

Тов. маршал, прошу выйти мне навстречу.

Рядовой Ефимкин

Я молод на вид, но трухляв внутренне.

Мне хотели ампутировать ногу, так как она свои функции выполнять не могла, но я её оставил для проформы.

В военкомате сказали, что я не прошёл через левое ухо.

У меня обрезали права, данные мне конституцией.

Моя дочь работает на ферме овчаркой.

От жены оккупационных войск Иванова.

Из всей семьи один мой член трудоспособен.

Я получил заболевание сердца, где в данный момент порок.

Я был четыре раза ранен, из них три раза – смертельно.

Я сам без правой руки, ребёнок 3 месяцев и тоже не работает.

Справка дана в том, что она с 37 лет страдает недержанием мочи, в чём удостоверяют живущие рядом соседи.

Прошли у нас сегодня выборы. Мы, хозяева, выбрали себе слуг. Слуги поехали с выборов на машинах, а мы, хозяева жизни, побрели по домам пешедралом.

13 февраля Просто некогда говорить спасибо!

Приехал Дмитрий из Лисок. С курсов механиков.

– На тебе, – подаёт мне руку. – Нате и Вам, – подаёт руку маме.

– Ну, – берёт на руки годовалую дочку, – скажи, Ленок, пока меня не было, кто тут у нашей мамки был?

– Дядя Толя, – подсказывает Лида, жена.