Туман

«Закончилась. Эх, шагов десять бы ещё. Оставить страховку здесь, и пройти до возвышенности без неё?», – рассматривал такой вариант Максим, но вспомнил испуганного в первый день туманного нашествия Валентина и не решился пойти на это. Розыгрышей от тумана уже хватало, и мало ли куда эта бесхозная верёвка может деться, а полной уверенности, что в таких нереальных условиях и на таком расстоянии удастся отыскать дом, у Макса уже не было. Оглядевшись вокруг, он увидел то, что вполне подходило в данной ситуации. Это была кривая, но длиною метра в четыре, стальная ржавая арматура, которая слева от него змейкой выползала вверх из бетонных осколков. Отвязав от себя пояс, Максим сделал крепкий узел на одном конце арматуры и, перебирая в руках железный прут, стал пробираться к холму. Он сразу понял, что смутило его в этом завале: на строительных обломках лежал большой деревянный крест, а на кресте был распят… не то манекен, не то человек, в синих джинсах, белых кроссовках и светлой рубашке. Через секунду-другую, к своему неимоверному удивлению, Максим узнал этого парня. Осторожно подползая к основанию креста и держась за арматуру, как за поручень, Максим отметил, что ноги и руки несчастного были, слава богу, примотаны скотчем.

Парень заметил подползающего Максима и с бешеным недоумением и страхом в глазах уставился на него. Рот был приоткрыт, но оттуда вместо слов исходило какое-то гортанное хрипение. Максим, помня все рассказы соседей, и какие дела творились за последние трое суток в округе, заговорил первым:

– Привет Витёк. Надеюсь, ты всего лишь призрак, хотя выглядишь первоклассно.

Макс осторожно дотронулся пальцами до его ноги чуть повыше скотча и дополнил себя:

– Даже тёпленький. Ай, да, «туманный друг». Отличный биоматериал соорудил.

И неожиданно Витёк (давний друг беспечной Максимовой юности, который приезжал когда-то давно сюда к своей тётке на каникулы), задыхаясь в беспрерывных глотаниях воздуха, судорожно заговорил:

– Вы…. Вы, папа… Максима? Вы… приехали к нему? Почему вы здесь? А где Макс?

– Хватит дурака валять, – устало и строго предупредил его Зиновьев, поглядывая с недоверием куда-то вверх. – Я и есть – Макс.

Губы паренька задрожали, а лицо сжалось и исказилось таким испугом, что Максиму стало не по себе.

– Ты чего? – легонько пнул Зиновьев коленом по кресту.

Витя весь задёргался, пытаясь освободиться от скотча, но после тщетных попыток, обречённо замер, расплакался и выпалил:

– Этого не может быть. Я всего лишь отпросился на алгебре в туалет, а там…, там голос. Потом я здесь. Макс, ты не можешь быть таким…. Не можешь! – в истерике заорал Витька. – У тебя щетина! Мы же с тобой только месяц назад расстались. Что произошло?! Куда меня забросили?!

Максим почувствовал лёгкую судорогу от этой тирады слов, и прежде всего в своём сознании и разуме. Мысли в голове закружились, как бельё в стиральной машинке. Не поверить в истерику друга детства было невозможно; она была слёзной, натуральной и очень искренней, но воспринимать так запросто, что перед ним находится настоящий Витёк, было возможно только в одном случае: если поверить, что какой-то безумец изобрёл машину времени.

– Погоди, погоди. Успокойся и скажи, какой сейчас год? – проверяя непонятно что, попросил Макс, привстав с колен, и устроился перед Витькой на корточках.

– Девяносто первый, – всхлипнул Витёк и нервно вздохнул, выгнувшись на кресте.

Максим поднёс кулак ко рту и старался хоть немного выстроить логическую цепь, отвечающую на вопрос: – как такое может быть? По календарю значился сентябрь десятого года. Кроме фантастического портала во времени ничего реального на ум Зиновьеву не приходило, а проверять подлинность Витька казалось ему делом сомнительным и бесполезным. Даже если это был не настоящий Витька, а какой-нибудь органический муляж, то наверняка, эта «сверхъестественная туманная сила» знает все их ребячьи секреты и какие-нибудь особенности в их играх. Макс с досадой признавался себе, что к такому невероятному «завихрению», он был не готов. И самым ужасным было то, что всё твёрже и твёрже у него становилось убеждение, что перед ним тот самый реальный Витька.

– Это я в девяносто первом или он в десятом? – спросил Зиновьев, запрокинув голову вверх.

– Я только перешёл в девятый, – (имея в виду класс) ничего не понимая, ответил парнишка.

Зиновьев опустил на него взгляд и мучительно закрыл на короткое время глаза.

– Значит, ты отпросился с урока и пошёл в туалет, – начал с повышенным сочувствием дружеский допрос Максим.

– Да-да, …третий урок – алгебра, – спешил подтвердить очумевший Витя.

– Туман за окном был? – уточнил Макс.

– Нет, не… за окном… нет, – разочаровал немного Зиновьева друг детства, но неожиданно пояснил: – Туман был в самом туалете. Я сначала подумал, что накурено, но ничем таким не пахло.

Максим напрягся.

– И ты услышал голос…. Стальной такой, дикторский? – наседал Максим, но старался это делать мягче.

– Я даже джинсы расстегнуть не успел…, – стыдливо признался парень.

Максим заметил мокрый подтёк на джинсах и спрашивал дальше:

– И что он сказал?