Туман

– Нормально, – поморщившись, ответил Валентин, ополаскивая руки, потом присел на своё место и приступил к завтраку.

– А мы ведь не успели тебе сказать, что Мила тоже сегодня путешествовала по туману. Прямо, как ёжик из мультика, – умилительно сообщила Зиновьева.

Егоров оторвался от тарелки. Тревогу сменил жалостливый укор, когда он смотрел Милу и Валентин его высказал:

– Я же просил, одной никуда не ходить.

Мила, как бы извиняясь, с досадой вздохнула, разведя плечи, и уже собиралась что-то проговорить, но Светлана Александровна её остановила:

– Нет, нет. Только потом. Сама ему всё и расскажешь, а я твой «ужастик» больше слышать не желаю.

Миле только оставалось бросить нежный обещающий взгляд в сторону Валентина и отвести глаза в сторону.

– Владимирович, вот чего сложного было забежать ко мне? Дело двадцати пяти секунд, – пожаловался Максим, пребывая всё ещё под впечатлением рассказа бабы Пани. – Я, между прочим, сто лет не был на вокзалах. А тут, прямо рядом с домом…, – постарался он шуткой загладить своё негодование.

– Я же говорю, всё произошло неожиданно, – пустился в оправдания Валентин. – Я когда увидел шевелящийся провод, сердце в пятки ушло. Так испугался за бабу Паню, что про тебя…, извини, и не вспомнил. А знаешь, Макс, что меня сейчас будоражит больше всего? Ведь по меркам разума – это чудеса. Другие понятия наш ум не способен в себя уместить, …но насколько же они натуральны. Я видел и слышал Ивана, как тебя сейчас. А это преображение бабы Пани…! В моих руках до сих пор ощущается тепло и упругость молодого женского тела. Представляешь?! – нечаянно разошёлся он, опомнился, виновато посмотрел на бабу Паню, украдкой взглянул на Милу, не скрывая смущения, и чтобы на такой пикантной подробности не заострялось внимание, поспешил говорить дальше: – Не знаю, насколько реальным был вагон, но Иван, которого я когда-то знал, был настоящим. Я в этом уверен. До сегодняшнего утра в моих планах было посещение церкви, после того как всё это закончится, но сейчас это хождение под большим сомнением. Я получил определённые важные знания, и буду чувствовать себя в храме неким тайным смутьяном, …заряженным, но постановленным на паузу каким-то возбудителем или раздражителем по отношению к прихожанам.

– Ты что за ерунду тут несёшь, Валя? – обиженно рассердилась баба Паня и, как оказалось, не по поводу церкви. – Какие могут быть сомнения?! Я – мать! Что я своего Ванечку от приведения не отличу, что ли?!

– Так я про это и толкую, – развёл Егоров руки в стороны, пожимая плечами.

– Ну, я, допустим, и без церкви, …и без тумана знал, что загробная жизнь существует, – мрачно делился Максим своим убеждением. – Мы всегда готовы уничтожить любого живого Бога, только бы Он не лез в устои нашего примитивного мира, где правителей и без того достаточно. Мы так же примитивно и дерзко посчитали, что огромному Богу будет здесь тесно на земле и отправили Его в бескрайние небеса. Туда же отправляем и покойников, желая им лучшей доли, чем наша, и тайно завидуем им в своём воображении, подтверждая тем самым унылое бремя своего существования.

Светлана Александровна немного недоверчиво посмотрела на сына, но ничего не сказала. Промолчали и все остальные, но это никак не означало об их согласии или не согласии с Максимом, просто тема была совсем не ёмкая для каких-либо обсуждений.

Мила сложила в раковину посуду, наполнила водой чайник и поставила его на плиту. Она всё время как-то особенно поглядывала на Валентина, начиная с того момента, когда он вошёл на кухню с кастрюлей в руках, оценивая его по-новому, с необъяснимой радостью, словно Валентин выпал из её поля зрения на длительный срок. И не трудно догадаться, что непроизвольно, но весомо и направленно накладывалось на её эту новую оценку, впечатление после прогулки в туман. Она сейчас подметила, что и впрямь, трудно определить его возраст сходу, так сказать, на глаз. Вначале Валентин вёл себя как школьник, будто рассказывающий о проведённых летних каникулах, когда говорил о встрече у вагона. Потом он выглядел уставшим и по-старчески сутулился, когда вернулся от Жмыхова, а сейчас его сжатые губы выражали деловитость, но ясный взор был каким-то мечтательным, как у подростка. Мила намывала запененной губкой тарелку, смотрела на дно раковины и скрывала от всех зреющие в её глазах счастливые слёзы, вызванные такими осмысленными наблюдениями. Сейчас Мила берегла в себе одну только мысль и наслаждалась ею: – это её мужчина, и она никому его не отдаст.

В этот момент, по полу неожиданно побежала слабо ощутимая вибрация, и послышался очень неприятный какой-то громоздкий далёкий звук.

– Тихо, – скомандовал Максим и прислушался.

Все замерли. Слышался еле различимый гул, будто где-то далеко работает тяжёлая техника. Максим вопросительно прищурился на Валентина и предположил:

– Владимирович, похоже на мощный вентилятор. Может, это всё-таки из города служба спасения явилась, и таким образом разгоняет туман? Пойдём, проверим, – так же в приказном порядке попросил он и суетливо встал из-за стола.