Читаем Туман полностью

– Затем столько же шагов в этом направлении, …может, чуть больше, – продолжал Валентин говорить вслепую, при этом указывая перед собой вытянутой рукой куда-то в угол кухни. – Опять резко вправо, шагов двадцать…, а потом я вообще побежал, – открыл он глаза, посматривая на всех с лёгким недоумением. – Потом слева услышал твой голос и шёл на него, пока ты читал Блока. А затем, мы вышли к окнам бабы Пани. А зачем тебе всё это? – Спросил он под конец у Максима.

– А я откуда знаю? – бесхитростно ответил он вопросом, отложил карандаш, подпёр подбородок кулаком и, глядя на рисунок, сказал: – А вдруг мы в этих ребусах что-то найдём.

– Два треугольника, друг против друга, – без всякого значения сказала Мила Алексеевна, заглянув в тетрадку, выставляя чашки с чаем на стол.

– Почти, – дополнил её Максим, с внимательным прищуром глядя на рисунок, – но дом мешает им соединиться. А так…, получается всё та же двойная воронка, которую видела мама.

– Та красивей была, – иронично заметила Светлана Александровна, словно посмеиваясь над их занятием.

– Это не важно, мам. Главное знак один и тот же, – оставался сосредоточенным Максим.

– А что он означает? – заинтересовалась баба Паня, привстала и наклонилась к тетради.

Валентин Егоров, покусывая нижнюю губу, выдал версию:

– Знак бесконечности, только угловатый.

– Песочные часы, – так же беспечно, как и в прошлый раз, предположила Мила Алексеевна, поставив тарелку с печеньем на стол.

– Вот именно! – воскликнул Макс и ударил ладонью по тетради. – Этот значок появляется на мониторе компьютера, когда программа меняется или зависает.

– Это что же, мы в компьютере что ли? – изумилась баба Паня, с возмущением поглядывая на Добротову, которая подкинула такую «замечательную» идею.

– Осталось только выяснить: это мы зависли, или что-то меняется вокруг нас?! – продолжал восторгаться своей версией Зиновьев.

– Подожди радоваться, Макс, – остановил его Валентин Владимирович. – Баба Паня права: уж слишком пошлым выглядит компьютерный значок для «нашего гостя». А Мила Алексеевна под песочными часами имела в виду такое понятие – как время, – специально придал он значимость соседкам, чтобы остудить Максима (а в отношении Милы он преследовал не только эту цель).

– Время…, – задумался Зиновьев. – Раз этот знак был в самом начале, то ты хочешь сказать, что нам включили какой-то счётчик?

– А может быть, и наоборот, – старался Валентин думать противоположно Максиму и в душе благодарил его за предложенные версии, – нам дают понять, что время не имеет никакого значения.

– Тоже интересная мысль, – согласился он и прибавил в своём стиле, откинувшись на спинку стула: – Но, как бы это парадоксально не прозвучало: сегодня мы это точно не выясним.

Светлана Александровна встала, усадила заинтересовавшуюся бабу Паню за плечи обратно на стул и сказала:

– Друзья мои, прошу вас ещё раз отложить вашу философию на завтра. У нас слишком мало информации, чтобы приблизиться к истине. Выслушайте пока моё мнение, и отнестись к нему серьёзно. Я почему-то уверена, что дом – это наша безопасность, и если хотите банально, то крепость. Пока мы в нём и все вместе, ничего ужасного случиться не должно. А давайте выключим свет, зажжём свечи, как ритуал уважения дому, будем пить чай и говорить о нём, вспоминая самые разные случаи. У меня есть две шикарные рождественские свечки. Максим принеси, пожалуйста, они на серванте.

Такому предложению никто и не собирался возражать; все приняли его в молчаливом одобрении. Уходя в комнату, Максим в очередной раз с огромным уважением, переходящим в преклонение, подумал о матери: насколько она мудра, добродушна и терпелива. Вернее будет сказать: – вынослива. Ведь уже вторые сутки она не спала, а держалась таким молодцом.

У Милы Алексеевны, как всегда, получился вкусный бодрящий чай. Светлана Александровна достала из каких-то закромов ванильные сухарики и овсяное печенье. Предложила мужчинам более существенную закуску: картошку с тушёным мясом, но те отказались.

Две большие свечи горели по разные стороны стола, руки гладили горячие дымящиеся чашки, хрустели сухари, и крошилось на скатерть печенье, а разговоры о былом укрепляли соседское единство и согревали сердца. По стенам плясали тени под тихие и порой громкие голоса, а за окном, словно задумавшись об этом тёплом гнёздышке, в ночи дежурил зловещий туман.


Перейти на страницу:

Похожие книги