Туман

Скорбная темнота, прилипшая к стенам, разглядывала её несчастную, лежащую на полу, и жалела. Тишина повисла в слишком кислом для кухни воздухе, а в окне продолжали дрожать два огонька, отражаясь бледными бежевыми бликами на потолке.

Мила Алексеевна Добротова, поставила свою чашку в мойку и незаметно, под танцующие лепестки свечей и соседский разговор, покинула квартиру Зиновьевых. Она поднялась к себе на второй этаж, зажгла в коридоре свет и прошла в комнату, чтобы проведать мужа, каря себя за то, что давно уже должна была разбудить его, как он просил. Но события, развернувшиеся во дворе, были настолько невероятными, что Мила, естественно, забыла, но оправдывала она себя не этим, а тем, что Пётр выпил слишком много водки, и лучше бы ему было хорошенько проспаться.

Разумеется, и мы это уже знаем, что никакого Петра на диване не было. Не было его и на кухне, где лишь жалобно урчал холодильник, не было его и в совмещённом с душем туалете. В панике Мила выбежала из квартиры, путаясь ногами о ступеньки, спустилась вниз, распахнула дверь подъезда и принялась, встревожено кричать:

– Петя! Пе-е-тя!

Соседи, сидящие за столом в квартире номер один, не могли не отреагировать на эти отчаянные крики. Быстрее всех, как подорванный, подскочил Валентин Егоров и бросился наружу. Милу он застал не возле подъездной двери (отчего сердце его скакнуло к горлу и остановилось), он еле разглядел её мечущуюся в ночном тумане метрах в пяти от дома. Валентин, как коршун, бросился на неё, цепко схватил обеими руками и потащил свою «неразумную добычу» в подъезд. У лестницы она пыталась вырваться из его крепких объятий и уже не кричала, а всхлипывала:

– Там Петя. …Вы не понимаете, …он там пропадёт. Он же меня пошёл искать.

Их уже окружили все остальные, выскочившие на крик. Максим помог Валентину усадить Милу Добротову на верхнюю ступеньку, а та продолжала плаксиво невнятно объяснять:

– Мы должны его спасти. …Он же с виду только сильный, …ненужной бравады больше. Вот глупый…, нет бы к соседям заглянуть.

– Дорогая моя, успокойся сейчас же, – воспитательным тоном приказала Светлана Александровна. – Меня твоя бабская сущность уже из себя выводит. Хорошо, что я отлично тебя знаю, и ни на миг не верю, что эта твоя выходка не какая-то «показуха», а то бы надавала тебе подзатыльников. С чего ты решила, что твой Петя и не отправился по соседям? Ты забыла про «нашего» полковника?

– Вздумала из-за какого-то г…а по такому двору бегать, – вставила своё веское замечание баба Паня.

– Из подъезда никто не выходил, пока мы сидели, – строго продолжала Зиновьева. – Наши скрипучие ступени мёртвого разбудят.

– Но… вы же не слышали, …как я выбежала, – пыталась сопротивляться Мила, унимая всхлипы, и всплёскивала руками.

– Как не слышали. Такой топот стоял, – бурчала баба Паня. – У меня на шаги слух чуткий. Я всегда различаю Валькины шаги, от этой …невесомой фифы. Ты даже три раза споткнулась, и я подумала, что это твой леший спускается. Светка права, – никто не выходил, пока мы сидели.

– Надо всего лишь зайти к Жмыхову и проверить, – разумно предположил Валентин, робко убрав ладонь с плеча Милы.

Но она, как за спасительную соломинку, уцепилась за его руку, встала со ступеньки и, глядя на него заплаканными глазами, произнесла:

– Проверьте Валя, …пожалуйста, проверьте.

Валентину пришлось подниматься вместе с ней, поскольку она так и не отпустила его руку (но разве он был против этого?). Стоя перед чёрной стальной дверью, он всё же аккуратно высвободился от её хватки и жестом попросил отойти к своей квартире, что Мила покорно и сделала.

Ни на второй, ни на третий звонок, дверь не среагировала. Валентин прислонил к стыку ухо и прислушался.

– Слышен какой-то невнятный разговор, – сказал он через короткое время и прибавил с нечаянной грустью: – Ваш муж, наверняка там.

Дальше произошло что-то необъяснимое, не поддающееся нормальной логике. Валентин смотрел в её расцветающие после истерики глаза, и глупость вырвалась из него сама собой.

– Хотите, я для вашего успокоения осмотрю двор? – предложил он.

– Хочу, – тихо ответила Мила, не понимая, о каком безрассудстве она его просит, словно вопрос был пустяковым и касался только её и его.

Через пару секунд она опомнилась и осознала, на что дала своё согласие, но не стала идти на попятную. Правда, вначале она хотела резко откреститься от своего неосознанного «хочу», но взгляд Валентина её смутил. В его глазах Мила прочитала непоколебимую уверенность, что он обязательно выйдет во двор ради неё, и даже она остановить его уже не сможет.

– Вы только по краешку пройдитесь, – оставалось только Добротовой смягчить свою просьбу.

– До беседки и обратно. Больше ему находиться негде, – рапортовал негромко он, не отводя от неё глаз.

– Да, – отвечала Мила так же тихо и придумала нелепый повод: – А то, может быть, этот милиционер там сам с собой разговаривает. Вы же сами говорили, что он получил стресс. А Петя вряд ли с ним будет посиделки устраивать. Ему же завтра на смену. Только умоляю вас, Валентин Владимирович, не далеко…, и ступайте как можно осторожнее….