Туман и гроза (СИ)

У него ощущение, что теперь все ждут чего-то именно от Службы и стражей, которых сами же многие кляли от всего сердца, плевали в спины и старались держаться как можно дальше. А теперь оказывается, что худшие подозрения магов подтвердились — вся угроза от самого мира теней и их злой и тёмной природы.

Вот только и справиться с этим могут сами стражи.

Ко всему прочему он видит, что притихший Кирилл с посеревшим лицом сам не свой после гибели Сары, а рукава косоворотки натянуты до середины ладони, явно скрывая что-то. Нет времени ни на скорбь, ни на оплакивание потерь, но ещё он знает, что сейчас Кирилл может быть опасен — и в том числе для самого себя.

Ослабленный после двух схваток и выплеснутого огня, он сейчас податлив для влияния внутреннего монстра.

И если Кирилл был тем, кто готов вытащить из дымчатого и тусклого мира теней, то Николай ни за что не даст ему провалиться в чёрную бездну отчаяния и горькой пепельной вины.

Они якорь друг для друга, и неважно, что вокруг — угроза из черно-белого мира или боль от смерти близкого человека.

Николай будет рядом, стоит Кириллу просто дать любой знак.

Впрочем, иногда помощь больше всего нужна, когда её не просят.

Шорохов в чёрной форме, с прямой спиной и тростью вышагивает по зданию, как хозяин по псарне, едва удостаивая вниманием хоть кого-то вокруг. Мимо курящих в коридоре печатников, шумных закутков кухни с запахом кофе и трав и распахнутых сейчас дверей офисов.

Его провожают настороженными взглядами и тут же возвращаются к своим разговорам.

Николай, следуя за ним чуть за спиной и бок о бок с Кириллом, ощущает себя тайным смотрителем брошенных владений в пропыленной форме и с обтрепанным сердцем, который теперь знает больше вернувшегося из забытья начальника.

Чувствуя на плечах давящую груду ответственности, а внутри — царапание коготков тревоги и даже страха, он на ходу коротко и быстро отвечает Варе, которая ни капли не смущается восхищенных взглядов себе вслед.

— Общий сбор через полчаса в конференц-зале. Печатникам быть настороже. Яков, если хочет что-то обсудить, пусть приезжает лично, у меня тоже есть несколько вопросов. С Амандой свяжусь позже. По Академии присылай материалы на почту, как есть, разберёмся. И, Варя…

— Да, Николай Андреевич?

— Кофе, пожалуйста.

— О, конечно, сейчас всё будет.

Шорохов уже устроился в своём кабинете в удобном и потертом кожаном кресле, а вслед ему бесшумно просочился чёрный пёс, чьи глаза влажно блестят в полумраке и огне ламп. Николай рукой перегораживает проход Кириллу, аккуратно прикрывает дверь и ловит удивленный взгляд друга, пока закуривает десятую по счету сигарету, и дым плывёт во тьме между ними.

— Прекрати делать вид, что всё в порядке. Не справляйся с этим один.

— Думаю, сейчас нам надо сосредоточиться на некоем гениальном плане.

Николай отлично знает, что временами из Кирилла не вытянуть ни слова, если ему взбрело в голову играть в молчанку. А ещё он отлично помнит до одури и каленых жгутов внутри первые дни после пропажи Киры.

Тогда всё казалось дурным сном и плохо разыгранным кем-то кошмаром в чёрно-белом обрамлении немого кино. Он сам тогда на часы выпадал из реальности и не мог потом вспомнить, как дошёл от пустой спортивной площадки после занятий до мужской раздевалки и душа.

Он справлялся один, и это казалось необходимостью — хотя мама с бессонницей и слабым сердцем ещё была рядом и старалась изо всех сил быть сильной ради сына. Жаль, что её сердце всё-таки медленно угасало и слабело с каждым днём, а спасительный трудоголизм и непростая работа фармацевта обернулись пошатнувшимся здоровьем.

Но сейчас их двое.

Пусть Николай едва знал Сару, а последние события прямо указывали на её немалое и неприятное участие, но она была близка Кириллу. Наверное, как сестра, за которой тот недосмотрел. Как сам Николай когда-то.

— Что с твоими руками? Показывай.

— Ничего существенного.

— Кирилл, хватит. Думаешь, мне легче видеть, как ты уходишь от ответов, чем знать саму проблему? Чешуя, да? Она стала хуже?

— Я бы назвал это по-другому.

Кирилл закатывает один рукав, и кожа под ним похожа на обгоревшую головёшку с тлеющими угольками где-то под кожей. Словно чёрная шершавая кора покрывает её от запястья до плеча, и пальцы даже выглядят искусственно приставленными. Живая и тёплая плоть, ставшая продолжением омертвевшей, сейчас явно тяжело сгибающейся в локте.

По крайней мере, Кирилл ещё удерживает тлеющую сигарету и случайно — или от досады и горечи — сыпет на пол крохотными искорками.

— Я не хочу становиться таким как этот маг-тень, но, возможно, он прав. Возможно, меня ждёт та же участь монстра, который скрывается между миром людей и теней без права на нормальную жизнь. Чем дальше, тем быстрее она подчиняет меня себе. Два года с монстром между рёбер даже слишком много, не находишь? А я-то глупо надеялся, что смогу удержать всё под контролем.

— Просто помни, что я рядом. И, кажется, пора узнать историю этого ублюдка.