Туман и гроза (СИ)

По полу скользит швабра. Около стола напротив кровати суетится молодой лекарь в тёмно-синем халате. Он немного сутулится из-за своего роста. Расставляет баночки, распевая «Пьяного матроса», и пританцовывает. Салфетки, бинты и простыни аккуратно раскладываются по трём стопкам. Пахнет спиртом и валерианой.

— Доброе утро, — негромко произносит Кристина. Голос звучит глухо. Лекарь подпрыгивает и испуганно оглядывается. Швабры с глухим стуком падают на пол.

— О… э… — кажется, он совсем не ожидал того, что с пациентами придётся разговаривать. — Я вас разбудил?

— Это даже к лучшему, — успокаивает его Кристина и аккуратно садится на кровати, морщась от того, как тяжело даётся каждое движение. — Расскажите, где комната для девочек и когда я могу вернуться к занятиям?

Казалось, события прошлой ночи были очень давно. Ей хочется ворваться в оранжерею магических растений, посмотреть на пегасов, вспомнить, как управлять светом. Палата выглядит слишком обыденно, будто вытащенная из мира немагов.

— Вас не велено никуда выпускать, — горячо возражает лекарь, поправляя шапочку, которая ему явно велика. Впрочем, как и халат, который бесформенно висит на его долговязой фигуре.

— Даже в туалет?

Кончики ушей под шапочкой краснеют от смущения.

— После палаты сразу направо, — бормочет он, хватает несколько банок и торопится выйти в коридор, на ходу тараторя. — Только никуда не уходите, я сейчас старшую лекарку позову. И скажу, чтобы завтрак несли. Или сначала анализы? Ох, сейчас-сейчас, я всё узнаю!

Кричит он уже в коридоре, оборачиваясь на ходу, одновременно удерживая охапку банок и пытаясь снова поправить шапочку. Кристина сомневается, что сможет уйти куда-то дальше коридора. Ломота в теле и жуткая слабость позволяют только с трудом дойти до туалета и ванной.

Стоит ей умыться и вернуться в палату, как туда входит заведующая лечебницей. Невысокая и крепкая, волосы заколоты под белоснежную косынку. Слева на халате блестит небольшой значок, который ловит солнечного зайчика. Кристина пытается понять, что изображает значок, но блики мешают.

Лекарь что-то сумбурно объясняет, комкая в руках шапочку и сутулясь ещё больше.

— Захар, успокойся, — одёргивает она лекаря и обращается к Кристине. — Здравствуй, меня зовут Вера Григорьевна. Мне нужно взять у тебя пробу силы и кровь на анализ. Надо понять, что с тобой случилось.

— Я и так могу рассказать.

Она не любит лечебницы и не верит в мягкие убеждения лекарей. Стерильность палаты и белые стены давят, ей не хватает воздуха. И даже распахнутых настежь окон мало.

— Знаю, — мягко отвечает Вера Григорьевна, наклоняется и смотрит на показатели механизма. — Так, пульс в порядке. Но меня интересует твой организм, а тут уж извини — надо спросить у него самого. Это не больно.

Какая глупая ложь. Всегда бывает больно. Кристина застывает, вспоминая взгляд старшей сестры в лечебнице, который цеплялся за всех, кто был рядом. Лизе тоже обещали, что будет легко и просто. Один маленький укол, освежающий эликсир… та ночь была полна отчаянных криков и страшной боли.

С другой стороны, хорошо, что всё обошлось. Лиза так навернулась со своего мотоцикла в тот раз, что на мгновение Кристина успела поверить в худшее. Она никогда не видела сестру такой… сломленной от боли.

— Нет, — качает головой Кристина, подтягивая колени к груди. — Я не согласна.

Сейчас она ощущает себя отчаянно одиноко, отрезанная от остального мира стенами палаты. Ей хочется вдохнуть полной грудью — и не получается.

Вера Григорьевна присаживается на край кровати, касаясь своей сухой ладонью пальцев Кристины. «Не надо, — проносится в голове. — Не надо меня успокаивать и трогать». Скажи она это вслух, окончательно покажет себя капризным ребёнком.

— Солнышко, никто тебе не хочет навредить. Это не страшно и не больно, правда.

Ты не будешь знать страха и боли. Слова вспыхивают в голове, обжигают, касаются, как тени. К горлу подкатывает тошнота. Кристина падает в темноту, полную шепота, смрадного дыхания и ледяных прикосновений.

Вера Григорьевна обхватывает её запястья в желании успокоить. Кристина вскакивает на кровати, прижимаясь спиной к шершавой холодной стене. В теле всё ещё болезненная слабость, но сейчас она забыта под волной злости.

— Только посмейте до меня дотронуться. Вы хотели узнать, в порядке ли моя сила? Пожалуйста.

В белизне и стерильности палаты лечебницы поднимается вихрь с запахом моря, который сметает со стола все пробирки и склянки. Лёгкие кружевные занавески рвутся с карнизов, вздымаясь парусами. Захар не удерживает шапочку, и клочок синей ткани кружит в водовороте воздуха. Вера Григорьевна отшатывается, спохватывается, и из пола вырастает каменный щит, окружая её и лекаря.

Кристина неловким прыжком приземляется на холодный пол. Главное, выбраться на воздух. Ещё влажный после уборки пол холодит босые ступни, волосы путаются и липнут на лицо от бурного ветра.

Звенят окна. Осколки осыпаются на пол.

Вперёд к солнцу и воздух даже сквозь стены. Дышать. Не быть запертой в клетке больницы.