Туман и гроза (СИ)

Из раздумий вытягивает удивительно радостный голос Саши, возникший растрепанным рыжеватым филином в проёме двери. С яблоком в зубах, он хлопает на стол карту мира теней с кучей чёрточек, обозначений и сокращений.

— Есть! Мы всё рассчитали!

— Да ладно? — в Николая при этих словах будто влили литр крепчайшего чёрного кофе.

Склонившись втроём над картой, они изучают разработанную схему печатников. Грызя яблоко, Саша тычет пальцем из точки в точку, подробно рассказывая про схему и возможные сбои. И добавляет в конце:

— Для такой магии нужно много места. Может быть отдача в нашем мире. И неизвестно, что вылезет сюда. Вы же сами помните, какого там…

— Ну вот, есть чем заняться целой Службе! Всяко лучше кровавого бунта.

— Я свяжусь с Бюро, Аманда знает места, где можно провести подобное без вреда для магов и людей. Надо подумать, кто будет в отряде.

— И что тут думать?

В словах Кирилла звучит такая твёрдая уверенность, что сразу ясно — переубедить не получится. Пусть он не одобряет вообще эту затею, но признает её обоснованность.

Николай понимает, что ему самому сейчас туда нельзя. А вот быть наготове с якорем — да. Только предупреждает:

— Главное, аккуратнее с тенью. Не дай её унести себя в глубину.

— Уж справлюсь как-нибудь!

Пока они обсуждают, раздаётся звонок в дверь. Удивительно, но у каждого есть своя манера нажимать на кнопку. Эта — узнаваема. Звонок чуть резкий, громкий и быстро оборвавшийся.

Оставив Кирилла с Сашей обсуждать детали, Николай сам идёт открывать, поймав лёгкое дежавю. И странное ощущение радости и тепла внутри, которого не было уже давно.

Лиза сжимает в руках шлем, от неё самой пахнет дождём.

— Не помешаю? Ох, Ник, что с тобой? Ты себя в зеркало видел? На роль зомби тебя возьмут без всякого грима.

— Ерунда. Много магии.

— Да какая ерунда? Ты хоть иногда думаешь о своём состоянии или нет? Что, у вас очередной военный совет? Простые смертные допускаются?

— Думаю, ты прорвёшься на любой тайный совет.

Николай не сдерживает улыбку, когда она фыркает, признавая правоту его слов.

Сюзанна как раз выходит из маленькой гостевой комнатки, тихонько прикрыв дверь, и прикладывает палец к губам.

— Даня уснул.

— Ник, надо поговорить.

Лиза тянет его в гостиную, враз став напряженной.

Кажется, Николай уже готов ко всему, и всё же в воздухе повисает едва ощутимое напряжение как перед первым раскатом грома, и даже ритмичный перестук капель за окном наполнен зловещим звуком.

Лиза собирается с духом, а потом резко выдыхает:

— Я знаю, кто связан с Орденом. И сейчас этот человек спит за стенкой.

***

Кристина рисует в блокноте с плотной бумагой, погрузившись в мелодии и звуки.

Во все времена музыка была её спасением. Разбивала тишину ожидания долгой ночью, когда Кристина, вцепившись пальцами в сиденье стула, ждала новостей о Лизе в операционной. Раньше — при бессоннице после смерти мамы. Она привыкла засыпать в проводах и песнях.

А сейчас ей нужна другая опора — записанные воспоминания. Самое простое и впечатанное в сердце — папа, дедушка, Лиза.

Имя — а вокруг паутинка слов, фраз, как звучит смех, цвета, привычки. И сейчас она, как отчаявшийся влюбленный подросток, то же самое пишет о Кирилле.

Пусть связь ловит из рук вон плохо, но она регулярно получает сообщения от сестры и Кирилла. И это как тонкие мостики и тропки тепла и поддержки, которые ей так нужны.

Пока не приходит Соня. В небрежно наброшенном зеленом халате поверх светлого костюма, сочувственно спрашивает о самочувствии. Подмышкой зажат свежий выпуск Летучих ведомостей.

У неё — здоровый румянец, хрустящие от лака завитки волос, в ушах жемчужные серёжки. На шее маленький кулон в форме бутылочки с чем-то бордово-красным.

У Кристины — душные кошмары, липкая пижама в мелкий рисунок и ускользающие кусочки. Она чувствует себя маленькой и тонкой, а мир — как зыбучий песок или мрачное болото, в которое так легко провалиться или увязнуть в зловонной чёрной трясине.

За окнами монотонно и спокойно стучит мелкий дождь.

Соня, присев на подоконник, улыбается. У Кристины болит голова.

— Нам нужна твоя помощь.

— А я думала, это вы помогаете. Только легче не становится. Лучше вернусь домой.

— Это невозможно, милая. Ты опасна — для себя и окружающих.

Кулаки до натянутых складок сминают белоснежные простыни. Внутри мечется огонь пополам с водой, но слабо. Вся магия опала до глади и внутренней тишины в этом проклятом месте с запахом лекарств и выбеленными стенами.

— Тогда научите, вы же обещали помочь! Или не можете?

— Мы не всесильны. Ты не одна такая, другие студенты тоже пострадали от стражей, и теперь прячутся здесь.

— Что за чушь?

— О, вовсе нет! Бедная девочка, неужели тебе так запудрили мозги? Вчера стражи напали на Академию. И история с Анной… не думала, что могла быть на её месте? Что и так почти на её месте?

Соня с грустным вздохом разворачивает газету со страшным заголовком, ссылается на показания профессора Малди, возмущенного до глубины души нарушением спокойствия.

Кристина внимательно слушает, полуприкрыв глаза. Ей плохо. Как от горького яда или перебродившего сока из кислых ягод.