Туман и гроза (СИ)

Шорохов встречает обоих угрюмым взглядом, запахом кофе в кабинете и преждевременным серым выпуском Летучих ведомостей с подробной статьей, что магическому сообществу не о чем беспокоиться — стражи исчезли с улиц не просто так, а по распоряжению Якова, который заботится о безопасности. Теперь новые патрули.

Кирилл хмуро курит, устроившись в углу на стуле — ему не нравятся игры и обман, затеянный Николаем. Привыкший действовать напрямую и в молниеносной атаке из огня и густой тени, сейчас ему особенно тяжело держаться в стороне.

А ещё переживает за Кристину, которая коротко написала «всё в порядке, мне нужно время». Николай искренне считает, что в каждой из сестёр Кристрен есть внутреннее крепкое ядрышко, даже в младшей, но, представив Лизу на месте Кристины, невольно дёргается внутри.

Сейчас комната полна сизого табачного дыма и невысказанных претензий.

Николай подавляет желание вытянуться по струнке перед Шороховом. Это что-то из той поры, когда он боготворил его, считал наставником, который вытащил из внутренней пучины под запах старой кожи и стук трости.

Но за два года кое-что поменялось. Слишком многое.

Николай впитал в себя Службу, пронёс её со всеми бессонными ночами, патрулями, выслеживаниями теней по тёмным переулкам. Обогатил ночи дурными снами — и ответственностью.

Думал ли Шорохов хоть когда-то обо всех стражах или они для него были лишь удобным инструментом для того, чтобы тешить собственное тщеславие и идти к цели?

Николай коротко рассказывает про то, что они видели и что снова встретится с Димой. На несколько мгновений в комнате повисает тишина, разбиваемая стуком капель дождя по окнам.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я отдам свою кровь ради призрачной цели, — Шорохов морщится от остывшего кофе и нажимает на кнопку вызова.

Удивительно, но Варя и правда появляется в дверях.

— Да, Николай Андреевич?

— Завари чай, — небрежно кидает Шорохов прежде, чем Николай успевает что-то сказать.

— Всем троим? Хорошо, сделаю.

— Я и не прошу крови или каких-то жертв. Или вы оба думаете, что готов пойти навстречу Диме ради его эфемерных обещаний?

— Тогда чего ты хочешь?

Николай рассказывает. Никуда не торопясь, постепенно, шаг за шагом, чтобы был понятен его план. Возможно, больше для Кирилла — чтобы тот, с одной стороны, поддержал, с другой — принял. Дал опору под ногами и твёрдую землю, которой больше не было у самого Николая.

Не то, чтобы Николай чувствовал неуверенность или сомнения.

Но ему было важно сейчас донести идею и послушать мнение со стороны. Может, это слишком безумный план?

Шорохов молчит, крутясь туда-сюда в глубоком удобном кресле, впав в любимое задумчивое состояние с безмолвием «решайте сами». На мгновение кажется, что уголки его губ дёргаются в гордой улыбке за ученика.

Но для Николая это уже не имеет значение.

У развенчанных кумиров нет права на второй шанс. Можно простить многое и принять необходимые меры в опасной и жёсткой ситуации — Николай и сам бывал на этом месте. Но он бы никогда не отправил другого стража в опасность ради каких-то домыслов и догадок.

— Вот, значит, как. Ну что ж, стоит радоваться, что все печатники сейчас здесь.

— Коля, ты уверен, что пойдёшь один? Может, стоит подстраховать… ну, хоть издалека.

— Нет, — Шорохов тихим посвистом подзывает пса, который просачивается бесшумным тёмным силуэтом в кабинет. — Ему порой полезен свежий воздух. Вот и выгуляешь заодно.

— Обязательно. Кирилл…

— Да?

— Даже на километр не приближайся к нам.

— Хорошо. Я же не юнец какой-нибудь безбашенный! Ну что вы ржёте? Ай, ну вас. Лучше скажите Саше, он обрадуется! Не успел решить одну загадку, вот вторая.

— Тогда не будем терять времени.

***

Николай рад, что дождь перестал.

Вместо него воет ледяной ветер на открытом пространстве пустыря так, что даже тёплое шерстяное пальто никак не спасает, не говоря уже про перчатки. Поневоле Николай касается мягкой шерсти пса, который уселся рядом с ним и греет своим жаром, высунув розовый язык.

Почти как живой, вот только при прикосновении кажется, что рука гладит не животное, а сгущенный плотный дым с иллюзией шерсти.

На удивление — Николая это устраивает. В его собственной душе есть чёрточка тьмы и теней, принесенных за много лет с другой стороны. Червоточина, размывающая реальность.

С каждой секундой холоднее: в ночи обещали заморозки, и теперь изо рта вырываются белёсые облачка пара так, что табачный дым лишний, но помогает скоротать ожидание в безмолвии между башенками-трубами и дальними домами с уютными подсвеченными окнами.

Тот же пустырь, где днём проходили тренировки милинов.

Здесь ещё еле уловимо пахнет порохом, как мазок присутствия теней. Напоминание, впечатанное в воздух. Сам мир вокруг похож на серо-чёрный, скрытый за порогом, словно с сумерками они оба становятся ближе друг к другу и соприкасаются плечами. Может, поэтому часто прорывы случались ближе к вечеру, а ночные патрули бывали самыми тяжёлыми. Новичков всегда ставили в утреннюю смену.

Николай предпочитал ночь.