Туман над Токио

Мой внутренний зодчий вначале задумал новостройку в виде пирамиды Хеопса, но проект поменялся – не сидеть же в гробнице? Не что иное, как стеклянная пирамида Лувра втиснулась в гримёрную имперского театра, а я восседала на бесценных сокровищах французских монархов: на великолепии красок Рубенса и Гойи, на белом мраморе Венеры Милосской и Ники Самотрасской, на ускользающей тайне Моны Лизы. Не придавая больше значения ничьей злости, я находилась в Золотом городе и размышляла о грядущем «Tango del Sol» с Джуном, Кеном и Аракавой. Какое же платье надеть?

Два с половиной месяца назад, собирая чемоданы для покорения верхов шоу-бизнеса, я положила с десяток самых ослепительных туалетов для встреч с продюсерами, тусовок на центральном телевидении, для участий в телешоу у Такеши Китано, дружеских вечеринок и ужинов с коллегами шоу-звёздами. А теперь, когда перерывала свой гардероб, ища то транквилизаторы, то градусник, то таблетки от тошноты, то чистую ночнушку, то пластырь для растёртой пятки, то спрей от насморка, все эти туалеты, невостребованные, нужные, как Брюсу Уиллису средство от вшей, сбились в измятую кучу, и я заталкивала их всё глубже, да ещё и злилась, цепляясь обломленным ногтём за их вышивку или бисер.

Так какое из платьев понравилось бы доброму капитану Кену? О, наверное, вот то, бордовое, с длинными разрезами по бокам! Оно из не мнущейся вискозы, и гладить не надо…

Подготовившись к танго-бару и покидая гримёрку на выход в вечернем спектакле, я не забыла мысленно запереть на ключ дверцу пирамиды своего «Лувра».

Отыграв своенравную миллионершу с бесчисленными картонками, я торопилась вернуться в «Лувр» через тайские джунгли нижнего этажа. А с другого конца кулуара шёл навстречу господин Нагао и исподлобья, долгим горящим взглядом впитывал меня в себя.

Глава 6

– Всю ночь голова раскалывалась… А ведь ещё три раза на сцену выходить, – пожаловалась Татьяна Миве.

– Обезболивающее пила?

– Пила… да что толку!

– Ну, сегодня только утренний спектакль. Вернёшься домой и выспишься, – прописала больной лечение врач Мива.

С утра даже запираться в хрустальную пирамиду было не нужно. Татьяне, слишком занятой собой, своей головной болью и серым цветом лица было не до стриптиза, не до неврастеничной демонстрации филейных частей. Аска хранила рептильное хладнокровие. А посему моё зеркало не запотевало от их ядовитых испарений.

Гримёрную поглотило безмолвие. Третий месяц все работали без выходных и гарантий, а воскресенье с одним-единственным утренним спектаклем воспринималось как отдых на Гавайях. Думка, очевидец всех закулисных гипертрофированных страстей, сочувственно фиксировал меня глазами-бусинами, свесив набок петушиный гребешок. «После спектакля застираю проймы рукавов на дезабилье», – крутилось в голове, пока я подкручивала на бигуди кончики волос.

Усталость творческих лиц ощущалась и в кулуарах, и за кулисами, где не слышалось ни смеха, ни шуток, лишь дохлая зацикленность на великой миссии: не подвести киноконцерн.

Великий Нагао-сан, живой, во плоти, появился на палубе английского судна, но вместо бурных оваций сонные зрители лишь вяло зааплодировали, и это заставило актёров выйти из дремоты, чтобы растормошить публику энергией и зрелищностью воскресного шоу.

Я тоже, за неимением реплик в первом выходе, перебросила силы на пластическую выразительность, мимику и жестикуляцию. От меня всем этим заразился матрос Джун, а за ним и встречающие лондонскую леди китаец с китаянкой. На трапе корабля произошла доселе невиданная возня, и даже хозяин Мураниши от удивления развернулся затылком к зрителям, проверяя, что там творится на его судне.

В предвкушении вечеринки в «Tango del Sol», я многообещающе погладила по плечу моего танцора, капитана Кена, который неизменно ждал меня за кулисой. Хозяина в кулуаре не было, поэтому я не стала напускать на себя вид крайней занятости и остановилась поболтать с господином Кунинава. Тот моментально сообщил мне, что в его сети утром попали диснеевские рыбка-клоун Немо со своим другом рыбкой Дори, и земляк тут же выпустил их обратно в море. Не давая спуска рыболову, я насочиняла про то, как мне на удочку попалась сама русалка Ариэль, а когда я её выпускала в морскую пучину, она обозвала меня ведьмой Морганой.

Звукоизоляционные шторы зашевелились и наши компанейские смешки, определённо, резанули по музыкальному слуху новоявленного маэстро. Не торопясь, взором Джека-Потрошителя, Нагао-сан расчленил на кровавые куски моего соратника, второго ведущего актёра. А Кунинава-сан не стал расчленять соперника, лишь глаза его блеснули садистским блеском и он победно сыграл счастливого избранника, углубив тем самым размежевание двух титанов.

Не желая никому подыгрывать, я немедленно прекратила пересмешки. И когда хозяин, исчезая в гуще орхидей, оглянулся на нас в ярости, я уже была на ступеньках лестницы, ведущей наверх.

В антракте от Нагао-сан пришла бандероль с клубникой и резкое повышение радиоактивного фона в гримёрной вынудило меня спрятаться в пирамиду из хрусталя.

* * *