Туман над Токио

– М-м-м-да-а… Хорошо получилось… точно в образ… Ну что ж, завтра проверим, как это будет выглядеть на сцене. Сделайте такой же шиньон и на завтрашний прогон. А пока реквизитор подберёт вам туфли без каблука.

На четвёртом этаже мне преградили путь два разгорячённых лондонских денди. Один из них раскинул руки, пытаясь заключить меня в объятия:

– Где это ты была, дорогая? Я по тебе скучал!

– Ну-у, прямо Мэрилин Монро! – разглядывая меня, вторил ему друг.

– Ты с коронации? Глянь-ка, Джонни, моя супруга будет королевой бала! – патетически голосил «honey».

– Congratulations! – не унимался Джонни, обвивая меня за талию.

– Да ладно вам, парни… See you[50]…

Их смех и шуточки раздражали. А от громких голосов и тряски даже «ананас» закачался и чуть не сполз мне на плечо.

Подойдя к гримёрной, я колебалась объявить или нет девушкам о том, что режиссёр почти разрешил мне выходить на сцену без парика. Но все шестеро были очень заняты. Они сбились в кучку возле кипы толстых журналов. Там, в кулуаре, заботливая Фуджи-сан держала такой же.

– А вот я! – веселилась Рена, водя пальцем по страницам.

– Ой, а я на фото как моська… Ошейника не хватает! – восклицала Каори.

– Аска-сан, вы очень фотогеничная! – сдержанно льстила Мива.

Таня протянула мне журнал, шепнув:

– Вот… Только что принесли буклеты… Посмотри! Я ж тебе говорила? Напечатали целую кучу материала о репетициях, а нас, четверых иностранцев, как-будто там и не было! Ни одной фотографии!

Я пролистала яркий буклет «Камелии на снегу». И правда в нём было множество красочных фотографий участников труппы. Всех, кроме Марка, Джонни, Татьяны и меня.

– А зачем тогда фотограф крутился вокруг да около, делая наши крупные планы?

– Решает не фотограф! – заключила Таня.

Нас, видимо, «затирали». Две недели назад меня бы это возмутило. А теперь было всё равно.

Я распотрошила «ананас» и переоделась в ядовито-зелёное платье с длинным рукавом, для начальной сцены. К нему прилагались твидовое пальто в форме эклипса, шляпа-колокол и сумочка из крокодильей кожи. Две пары колготок лежали на дне корзины. В таком наряде я была похожа на английское судно «Faith» – вся по горло покрыта тяжёлой обшивкой. Но зато получила от девушек радующие слух комплименты: «Очень идёт!» Даже Аска высказалась:

– Тебе так лучше… А вон то, давешнее сексапильное неглиже – прямо жуть!

Танцовщицы, все в одинаковых пышных капроновых платьях и с бантами на головах, хлопали наклеенными ресницами. У Аски они были до того увесистыми и длинными, что она еле поднимала веки. Как дюймовочки, они принялись кружиться в танце, репетируя свою сцену.

Татьяна собрала сумку, готовясь уходить. Я тоже затолкала Думку в целлофановый пакет, отклеила ресницы и стёрла яркую помаду с губ.

Вышли мы из театра вместе. И снова наткнулись на Кейширо-сан, будто он караулил нас:

– Ну что, подружки, на сегодня всё?

Попрощавшись с «разведчиком», мы направлялись в сторону метро. Таня показала вдаль:

– И меня, и Агнессу поселили вон там, в дешёвом отеле. И что за логика у руководства? Почему мы должны оплачивать жильё в Осаке из собственного кармана?

– А мне агентство арендовало квартиру. Отсюда на метро одна остановка. Придётся заплатить десятую часть гарантий.

– Ну-у, у тебя хоть квартира! И стирать и готовить можно. А мне целый месяц в тесном номере тусоваться. Ну я пойду… Докупить надо кое-что из косметики…

* * *

Мне тоже требовалось многое купить из предметов гигиены, но на магазины у меня не было сил.

Я шла к входу в метро, качаясь на ветру и отшатываясь, как битая кляча, от прохожих. В тонких колготках у меня застыл весь низ. Мамочка! Ты ведь всегда тревожилась, что я застужусь «по-женски»? Обещаю тебе, мама, непременно куплю «вниз» тёплое нижнее бельё! Рейтузы с начёсом тут, пожалуй, и не найти… Поищу тёплые леггинсы. Завтра… мама… а сегодня я до потери сознания вымотана от притворства! Мне бы только добраться до кровати, не упав по пути…

В метро не вошла. Остановила такси и за несколько минут добралась до жилого комплекса. Квартирка у меня была игрушечная. В десятиметровой комнате стояли впритык кровать, холодильник и письменный стол. Проходя между ними с втянутым животом на крошечную кухню, я без конца ударялась об углы двуспальной кровати. Единственное окно выходило на железные лестницы и мусорные баки. Но зато светлый паркет в коридоре был начищен до блеска, в комнате было тепло, и в ванной стояла стиральная машинка. А в туалете – фешенебельный унитаз с множеством кнопок и сиденьем с подогревом.

Меня сильно тошнило. Жизненно важной стала элементарная бытовая вещь – снова начать есть. Из такси я заметила, совсем рядом с домом, круглосуточный мини-супермаркет «Seven Eleven». Побрела за ланч-боксом и соками. Заодно и вход в метро нашла – в двух шагах от дома.

Времени было пять часов. Давясь рисом и жареным лососем, я любовно поставила на стол семейную фотографию: молодые мама и папа, мы с Алексом и две бабушки. Мне на фотографии лет четырнадцать – гляжу в объектив с надутыми губами. Кажется, тогда папа отругал меня за распущенные волосы, требуя, чтобы мне заплели косу.