Туман над Токио

Нравы и обычаи далёкой островной страны, мягко говоря, чудные, но Накамура-сан мне глубоко симпатичен, поэтому буду-ка я лучше закручивать «ананас». О-о, опять с первого раза получился! Да богатый какой! Переспелый, вот-вот прольётся золотистым нектаром… Но не тут-то было! Назойливая, как муха, логика европейки наседала… Сама верхушка шоу-бизнеса била челом перед нами, омега-исполнительницами… И Такеши Китано стал бы?

Как-то на приёме в посольстве Французской Республики, в частной беседе с нами, господин посол посетовал, как трудно ему с трибуны, на самом высоком уровне, произносить речи… в одних носках и домашних тапочках! Это когда важные межгосударственные дела обсуждаются в залах, покрытых циновками, а посольские туфли остаются у их входов в обувных шкафах.

У меня пересохло в горле и я пошла на этаж главных купить минеральной воды. К автомату по продаже напитков было не пробиться. По кулуару перемещались неопознанные летающие объекты в форме горшков с белыми орхидеями. Они, казалось, самостоятельно плыли в воздухе к гримёрным «самих», поскольку доставляющих их курьеров за метровыми растениями различить было невозможно.

Вдоль стен кулуара уже были расставлены десятки тропических красавиц с белоснежными цветками. Подношения суперзвёздам, наверное, уже не помещались в их гримёрных, и кулуар превратился в знойную оранжерею.

Я поднималась по лестнице, заглядывая в кулуары верхних этажей, где находились гримёрки других VIP-актёров. Там тоже царила монархия белоснежных орхидей. Правда, их было чуть меньше у дверей господина Кунинава и у входа к мадмуазель Оцука. Иерархия.

Я дотронулась до цветка величиной с ладонь. Да живой ли он? Или как фальшивые ресницы? Нежный лепесток затрепетал под моими пальцами. Нет, живые, неподдельные, дивные…

Только на нашем этаже не было ни букетов, ни горшков к премьере. На то мы и галёрка! Посыльные надорвутся, таща сюда тяжёлые спецгрузы!

* * *

В гримёрной девушки уплетали онигири, присланные самой примой. Облачившись в бальное платье, вернее, обнажившись до дезабилье, я заглянула в студию танца напротив. Двери были открыты. Студия была огромная, с паркетным полом, зеркальными стенами и хореографическими станками. В углу находился монитор, на экране которого беззвучно велась прямая трансляция «Камелии». Мне срочно требовалась тренировка голоса, так как режиссёр сделал замечание: на сцене говорить громче. У всех главных действующих лиц имелись миниатюрные головные микрофоны, и надрываться им, профессионалам, не полагалось.

Я плотно закрыла дверь студии и начала прочищать горло. Если внутри всё измучено и обессилено, а генератор энергии сломался шестнадцать дней назад, то голосовые связки то и дело подводят, срываются. Я почти охрипла.

В студию заглянул Аракава:

– Горло, что ли, болит?

– Да, прямо к премьере…

Танцор без слов удалился, а я в отчаянии села, прислонившись к зеркалу. Мне бы сейчас сырых яиц!

Вместо яиц вернувшийся Аракава сунул мне в руку лечебные леденцы для горла. Не успела я открыть рот, как парень уже отвернулся и я крикнула «Спасибо!» его спине.

Действительно, леденцы произвели впечатляющий эффект! Голос стал звонким, зазвучал форте и был готов покрыть большое пространство зрительного зала.

Тренируя голосовые связки, я думала только об одном: о маме. Французский монолог зазвучал сквозь слезы, и вокальная репетиция закончилась плачевно. Во мне всё больше нарастала тревога: не запутаться бы в шлейфе голливудского реквизита и не захрипеть бы в кардинальной, сулящей венец и перлы, сцене у хозяина.

* * *

За десять минут до второго выхода я вместе с другими девушками вошла в лифт. Лишь Агнесса почему-то пожелала спуститься по лестнице. В закулисное пространство мы прибыли чуть раньше неё.

Оцука-сан, окружённая свитой из статисток, восседала на изящном раскладном стульчике. Она приложила палец к губам, чтобы мы не шумели. С лестничного пролёта послышался ангельский голосок Агнессы, нахваливающий господину Нагао крабовые роллы. Аска, Мива, Рена и Каори поочерёдно заглядывали на лестницу, благоговейно благодаря кумира за вкусное угощение. Татьяна шепнула мне:

– Пошли-ка и мы поблагодарим… Здесь так принято.

Я приметила, что Марк с Джонни и танцоры не подходили к лестничной клетке. Это значило, что они роллов не получили. Видать, господин Нагао имел особое расположение к нашей гримёрной.

Оцука-сан поднялась перейти через арьерсцену к противоположной кулисе, на свой выход. Одна из статисток бережно несла за ней изящный стульчик, а остальная свита, окружив вторую ведущую актрису, шла за ней по пятам.

Мы с Марком стояли возле сценариуса, ожидая её знака «Выход!» Прямо напротив нас занял позиции господин Кейширо, караулящий хозяина. Он с неудовольствием наблюдал, как Марк гладит мою руку. За секунду до нашего выхода госпожа Фуджи со сцены бросила на нас беглый взгляд. И он был каким-то тревожным, хотя она, счастливая, улыбалась обнимающему её за талию хозяину.